Недавно был удивлен. Услышал от одного довольно грамотного человека суждение: «У нас что ни героизм, то безсмысленный. Все – с шашками на танки». А дальше речь зашла о сражении под Кущевской, когда в августе 1942 года казачьи части остановили фашистское наступление на Кавказ и в нескольких сабельных атаках изрубили более четырех тысяч гитлеровцев. О наших потерях информации нет, кроме того, что они были значительны. И делается из этого вывод, что некие бездарные командиры бросили казаков в самоубийственную атаку. Причем атаку безсмысленную – она всего на три дня задержала наступление гитлеровцев. Стоило ли ради этого народ губить? Сначала я, естественно, возмутился. Что за идиотские выводы? А потом подумал — а какие могут быть еще выводы из вышеизложенного набора информации? В чем человека винить? В том, что ему не рассказали, что было на самом деле? Винить в этом надо горе-пропагандистов, рассказывающих о доблести и не говорящих о смысле. И решил я эту ошибку исправить. Для начала повторю общеизвестное. С 30 июля по 3 августа 1942 года бойцы 17-го Кубанского казачьего кавалерийского корпуса вели бои на Ейском оборонительном рубеже (станицы Шкуринская, Канеловская, Старощербиновская, Кущевская) с превосходящими силами противника. Несколько раз казачьи полки в конном строю ходили в сабельные атаки, уничтожили от четырех до шести (цифры разнятся) тысяч гитлеровцев. Покрыли себя славой, но… потом все равно отступили. Теперь – о ситуации на фронте. Гитлер рвался на юг – к нефти Кубани и Кавказа. В этом направлении наступали отборные фашистские части, несколько дивизий горных стрелков, усиленные полками СС, а на острие клина шли танки, разрывавшие советскую оборону в клочья. Равнинный ландшафт затруднял оборону – многокилометровые противотанковые рвы не могли перекрыть всю степь. Красная Армия отступала. Причем отступала с такой скоростью, что возникла опасность попадания разбитых частей в «котлы». Кроме того – до нефтяных промыслов Краснодарского края оставалось около двухсот километров. И тут на пути гитлеровцев встали казаки. Продолжить чтение →

Выступление Николая Старикова в Российском экономическом университете им Г. В. Плеханова 26 сентября 2013 года

Окончание, начало в № 19, 20

Вопрос из аудитории:

— Вы писали, что Центральный банк России не национализирован. Насколько я знаю, Путин собирался в начале своего срока национализировать его, но как-то не вышло. Почему? Кто не дал ему это сделать?

— Кто не дал – это понятно, американские товарищи. На тот момент, когда Путин активно пытался провести через парламент первый проект сделать Центральный банк государственным, все фигуранты антироссийской деятельности тогда еще были в России. Березовский, Гусинский, Ходорковский строили свою империю на костях и крови. Естественно, все эти силы, работающие на американцев, конечно же, не давали это делать.

За что на самом деле посадили Ходорковского? За неуплату налогов – это понятно, но смысл этих действий был совсем другой. Он оплатил выборы в парламент всех партий. Он хотел контролировать весь парламент. Какая государственная власть может это позволить? После этого должен был последовать импичмент Путину, и Ходорковский на белом коне, видимо, уже примерял на себя пост президента.

Реплика из аудитории:

— А въехал в камеру.

— Видите, он думал, что его дружба с американцами гарантирует ему полную неприкосновенность. Наша власть нашла вариант, каким образом и с американцами договориться. Ходорковского посадили. Его активы забрали государственные нефтяные компании. Был введен так называемый Налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ), был создан Стабилизационный фонд, который сейчас поделен на две части. И серьезная часть денег от продажи американцам же углеводородов стала оседать в этом Стабилизационном фонде, а на эти деньги мы покупали американские долговые обязательства.

Вопрос из аудитории:

— И сейчас покупаем. Зачем мы это делаем?

— Вся моя лекция посвящена тому, почему нельзя этого не делать. Потому что это разрыв, война и так далее. Сейчас Россия где-то восьмая, а мы были третьими по количеству населения. На первом месте – Китай, на втором – Япония. Просто всегда, когда мы задаем этот вопрос, то можно спросить себя. Хорошо. Мы, неоднократно обманутые всевозможными реформаторами, можем подозревать нашу власть в чем-то нехорошем. Вопрос. Китайские коммунисты тоже выводят деньги в офшоры и продают свою китайскую родину за американские доллары? Потому что они покупают больше всех американских облигаций. У них больше триллиона. Как-то не стыкуется. Значит, есть еще какая-то вводная, которую мы должны понять. Американцы на всех давят, требуя от них покупать эти облигации, а Китай покупает по остаточному принципу. Я условно говорю, но примерно приходят и говорят: «В этом месяце нам надо продать облигаций на такую-то сумму. Мы тут раскидали по народу, осталось 600 миллиардов. Ребята, давайте». И ребята дают.

Вопрос из аудитории:

— Только потому, что Америка сильнее?

— Потому что Америка – основной рынок потребления их товаров. У них находятся американские предприятия. Они за счет Америки построили свою промышленность. Америка чем дальше, тем слабее, а они чем дальше, тем сильнее. Поэтому для них ситуация такого плавного сдувания США хороша, и платить за нее надо всего лишь какими-то несуществующими компьютерными ноликами. Продолжить чтение →

— Во-он! — раздался дикий вопль. Такой дикий, резкий, злобный, что все подскочили в креслах, а кто-то уронил чашку и пролил кофе на пол. Но Вольфганг не обращал внимания на впечатление, произведенное его криком на окружающих, а, может, именно к этому и стремился: «Во-он! Чтоб ноги твоей не было в моем доме! Варвар!» Пашка справился с первоначальным испугом, обвел печальным взглядом гостиную и собравшихся и пошел за рюкзаком. Из всех гостей вечера только один Михаэль подошел попрощаться, когда Пашка уже стоял в дверях: «Н-да, некрасиво как-то получилось. Ты куда сейчас?»

А Павлу все равно было, куда — лишь бы подальше от этого дома. Наплевать на дождь и тьму, на ветер и холод — лишь бы уйти отсюда. Хоть на вокзале переночевать, хоть в «бомжатнике» «Красного Креста» — только бы уйти.

А горько было до слез. С этим домом у Пашки было связано много хорошего. Даже влюбился здесь впервые. Не задалась, правда, любовь: первое время страдал и мучился, но потом смирился. Да и друзья поддерживали. Потом вместе с ними и смеялись вовсю над иронией судеб. В походы ходили, в Африку ездили, в Россию. Кого-то Пашка из пропасти вытянул, когда тот на скале поскользнулся, кто-то его из омута ледяного вытащил, когда байдарка вдруг решила вверх дном поплавать — было что вспомнить.

Но сейчас все воспоминания как будто пеленой прикрыло. Да какое там пеленой — стеной Берлинской, самой настоящей! Такая стена вдруг выросла между ним и добрыми воспоминаниями, что оторопь взяла: «Вот, Господи, такие дела у меня интересные. Что делать-то прикажешь? Как мне быть-то со всем этим счастьем?» И уже со слезами в голосе: «Предали меня, видишь? Немцы — гады». Последняя фраза все-таки не могла не вызвать печальную патриотическую улыбку.

А, собственно, с патриотизма-то все и началось. Точнее, с его отсутствия. Кошмар конца восьмидесятых — начала девяностых — кто тогда любил Россию? Как заверяли в телевизоре, только красные и только коричневые. Порядочные люди «эту страну» не жаловали, войска в Чечне называли или «федеральными», или «оккупационными» — иначе не комильфо, иначе — фи: «красно-коричневое». А еще тогда для порядочных людей открылись границы в цивилизованный Запад — студент Пашка все недоумевал, будучи верующим, почему это игумен Никон (Воробьев), чью книжку он время от времени почитывал, считал благом наличие проклятого «железного занавеса». Списывал, правда, мнение игумена на его, игумена, гулаговское прошлое и ортодоксальную косность. Но снисходительно прощал ему такую оплошность.

Ворвавшись в цивилизацию, Пашка в ней и остался. Застрял крепко. Блестящий и, главное, чистый Запад — это вам не рыночная вонь, не талоны и безпросветная матерщина. Ведь ничего другого в «этой стране» и нет, — уверял себя и соседей по купе Пашка, в очередной раз пересекая границу. Обратно ехать — всегда уныние, всегда поджатые губы: «Привет, немытая Россия», — с некоторой гордостью перефразировал Лермонтова. Попутчики понимающе и горько смеялись. Пробыв в России пару недель, максимум пару тяжелых месяцев, наполненных скорбью, студент снова вырывался на свободу. Свобода начиналась где-то после Одера. «О, снова ты? Как дела? В поход пойдем? Тут много переводов надо сделать — неплохой заработок», — на душе теплело, глаза добрели, губы разжимались. Вечером, за кружкой пива или бутылкой вина, говорили о том, какая Россия несвободная, тоталитарная и нехорошая — Паша свежими новостями и газетными милицейскими сводками из варварской страны вновь становился экспертом и доказывал обоснованность общего уважения, а то и подобострастия. Жизнь удалась, считал перспективный эксперт и переводчик, прошедший своеобразную школу взросления в Германии — от пивного дворового гопника и хиппи до подающего большие надежды сотрудника солидной фирмы.

А все же чувствовалось какое-то неудобство, когда компания дружно смеялась над очередным анекдотом про пьяного президента или над российским фиаско где-нибудь на Балканах. Шевелилось что-то в душе, подсказывая, напоминая, предупреждая: «Не надо». Но успех на конференциях, семинарах, деловых встречах голос этот заглушал. На время.

О Боге, о смерти, о вере не говорили. То ли времени не было, то ли, чувствовал Пашка, желания. Торопясь жить и спеша чувствовать, он долгое время не придавал этому большого значения.

Россия все больше удручала: с какого-то времени вдруг перестали смеяться и поддерживать Пашину версию «немытой России», а один дядька в очереди перед паспортным контролем, услышав ее, развернулся и сказал: «Ты что сюда вообще тогда приперся? Вали обратно». Потрясение было сильнейшим. Как это так? — недоумевал студент. — С какой это радости, вместо того, чтобы, как обычно, низко нагибать голову, въезжая в «эту страну», местные делают вид, что ее любят? Или — не делают вид, а любят взаправду? Странно.

Выручили сокурсницы, так же, как и Паша, панически влюбленные в свободу и достойную обезпеченную жизнь. Замуж собрались. В Германию. Не скрывали совершенно: «Да, выходим замуж за паспорт. Ну и что? Зато жизнь достойная! Цинично звучит? Какая разница!»

Вот тут-то и задело впервые. По-настоящему. Больно. Так вот просто — плевать не только на остатки приличий, но и на потенциальных мужей? Немцы ведь тоже люди. Ради паспорта — себя продавать? Достойный ли обмен?

Худо-бедно, но начал вспоминать о более серьезных вещах, чем конференции и переводы. Худо-бедно, начал искать собеседников, на деньгах и удовольствиях не зацикленных. Как-то в поезде разговорился с Вольфгангом, евангелическим пастором: оба остались довольны знакомством и договорились по возможности встречаться — тем для разговоров оказалось предостаточно.

Стал заезжать к пастору и его семье — принимали прекрасно. А дочь пастора взяла и влюбилась по молодости лет. Паша, не будь дурак, по молодости лет влюбился ответно. Прекрасное было время! — Действительно серьезные разговоры, без которых, надо признаться, Паша чувствовал себя все-таки не в своей тарелке, поиски решений таких-то и таких-то трудностей и, главное, не только интеллектуальный треп, но и хоть какие-то конкретные дела. Надо помочь бедным жителям марокканского оазиса добывать воду — прекрасно: собираем, ребята, деньги, покупаем насос и отвозим его в оазис. Надо помочь эскимосам в Гренландии — разберемся. Опять-таки здесь оказался Паша востребованным и популярным: знание языков пригодилось и не выветренные напрочь христианские истины, да и работал неплохо. Продолжить чтение →

Продолжение, начало в №19, 20

Мы продолжаем публикацию рассказа нашего постоянного читателя, а теперь и автора Владимира Родного о своем православном роде, имея целью проиллюстрировать живыми примерами утверждение, что изучение своего родословия важно для непрерывной молитвенной связи между живыми и умершими. А значит, вечного существования Церкви Христовой. Ибо Она не Дом молитвы живых только, но и место общения с умершими предками. Сказано же: «Милость даяния да будет ко всякому живущему, но и умершего не лишай милости» (Сир.7,36).

«Со страхом и трепетом совершайте спасение свое»

(Филипп. 2,12)

Палий Александра Михайловна

(09.VIII.1906 – 21.IV.1983 гг)

Здесь речь пойдет об одной из внучек Арсения, моей прабабушке, в девичестве Александре Михайловне Губа. Я, к сожалению, ее мало застал, мне было шесть лет, когда она умерла, но и те скудные воспоминания о ней, которые сохранились в моей памяти, для меня особенно дороги, но об этом немного позже.

Родилась Александра Михайловна на следующий день после празднования Толгской иконы Божьей Матери. Человеком она была строгим, твердым и одновременно очень добрым, прямолинейным и могущим поддержать и утешить человека, глубоко верующим, трудолюбивым до изнеможения и очень жизнелюбивым, заботившимся о ближнем. Она была очень терпеливым человеком, терпеливым и к людям, и к жизненным обстоятельствам, как бы сейчас сказали, человеком большей внутренней интеллигентности. По ней было видно и ее дореволюционное воспитание, и ее выдержку — как наследство от благородного происхождения.

В кратковременные времена НЭПа, предположительно в начале 1925 года, Александра Михайловна вышла замуж за Дмитрия Семеновича Палия (27.11.1904-23.11.1977).

От этого брака у них было четверо детей, самой старшей из них была моя бабушка, Тороп, в девичестве Палий Вера Дмитриевна (15.06.1926 — 30.04.2003). Семья Дмитрия Семеновича происходила из очень мелких помещиков (основавших в начале 90-х годов XIX века небольшой, дворов на 10, хуторок – Палии, также им принадлежал (дворов на 5) и х. Шароны Неклиновского района Ростовской области). Их земли граничили с землями Арсения Губы. Лихолетье 1918 года не прошло и для них безследно, но всех земель они не лишились, а в непродолжительные времена НЭПа им удалось грамотно воспользоваться экономической ситуацией в стране и превратиться в очень зажиточных крестьян (кулаков – как будут их называть немного позже). Продолжить чтение →

Сорок пять лет назад советские войска были введены

в Чехословакию и была проведена операция «Дунай»

В 1968 г. в Чехословакии либеральные реформы, получившие название «пражская весна», шли бурным ходом. Именно так, согласно американскому сценарию, всегда начиналась и начинается подготовка к государственному перевороту «мирным» путем. Смена власти «рассерженными» массами сегодня широко известна как «цветная революция». Советский Союз и некоторые социалистические страны уже тогда увидели в этом процессе угрозу существованию Варшавского договора, Совета экономической взаимопомощи, наконец, всего социалистического содружества. Лидеры содружества рассматривали чехословацкие события как опасный «вирус», способный распространиться и на другие страны.

История показала, насколько они были правы. А что касается Чехословакии, то почти два десятка лет спустя именно под знаменем «пражской весны» в стране развернулась «бархатная» революция. После ее победы в 1989 г. была провозглашена Чехословацкая Федеративная Республика (ЧСФР). В январе 1993 г. официально провозглашаются Чешская и Словацкая Республики. Единая страна перестала существовать.

Если бы СССР и его союзники не ввели войска в Чехословакию, то же самое случилось бы еще в августе 1968 г. Потом ЧССР вышла бы из Варшавского договора, разделилась на два государства, вступила в НАТО чешской и словацкой частями, в Европейское сообщество (Евросоюз) и т.д. Как показывает мировая практика, «социализм с человеческим лицом», который решила построить Чехословакия, везде начинался и заканчивался одинаково — в Польше, Венгрии, Румынии, ГДР, Болгарии, Литве, Латвии, Эстонии.

Именно об угрозе разрушения европейской и мировой системы безопасности руководители стран социализма настойчиво предупреждали руководителей КПЧ с марта по август 1968 г.

На расширенном заседании Политбюро ЦК КПСС 16 августа было принято решение о вводе войск в Чехословакию. Поводом послужило письмо-обращение группы чешских партийных и государственных деятелей (их имена тогда не назывались) к правительствам СССР и других стран Варшавского договора об оказании «интернациональной помощи». 18 августа советское руководство приняло окончательное решение о проведении стратегической операции «Дунай» (вводе войск). Решение было одобрено на совещании руководителей стран Организации Варшавского договора (ОВД) в Москве тоже 18 августа.

Собравший в тот день весь руководящий состав Вооруженных сил министр обороны СССР Маршал Советского Союза А. Гречко сказал: «Я только что вернулся с заседания Политбюро. Принято решение на ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Это решение будет осуществлено, даже если оно приведет к третьей мировой войне».

…Боевую тревогу объявили в 23.00 20 августа 1968 г. По каналам закрытой связи всем фронтам, армиям, дивизиям, бригадам, полкам и батальонам был передан сигнал на выдвижение. По этому сигналу все командиры должны были вскрыть один из пяти хранящихся у них секретных пакетов (операция была разработана в пяти вариантах), а четыре оставшихся в присутствии начальников штабов сжечь, не вскрывая. Во вскрытых пакетах содержался приказ на начало операции «Дунай» и на продолжение боевых действий (именно так) в соответствии с планами «Дунай-Канал» и «Дунай-Канал-Глобус».

Несколькими часами раньше всем офицерам было выдано по десятку листов крупномасштабных топографических карт (секретных). Листы склеивали в одну длинную полосу, пролегавшую по территориям Чехословакии, ФРГ, Франции вплоть до Ла-Манша. Красными стрелами обозначили свои войска и войска других стран Варшавского договора. Коричневыми линиями наметили маршруты движения, доходящие до западных границ ЧССР. Все были уверены — идем на войну. Никто из нас (я был тогда 20-летним лейтенантом) не знал, придется ли вернуться домой.

Солдатам и офицерам цель операции объяснили просто: контрреволюционеры, захватившие власть в Чехословакии, открыли границу с Федеративной Республикой Германией, поэтому советские войска должны опередить вторжение войск НАТО, намеченное на утро 21 августа. Вероятность такого вторжения была, кстати, в достаточной мере высока. Так, еще 6 мая 1968 г. на заседании Политбюро Л.И. Брежнев заявил: «…Нам нужно обезопасить себя и весь социалистический лагерь на западе, на границе с ФРГ и Австрией. Мы исходим из того, что со стороны ФРГ на этом участке границы стоит 21 дивизия, американская и немецкая. От чешских друзей мы так толком и не узнали, но мы себе примерно представляем, что там ничего серьезного с их стороны нет на границе… Мы знаем, что введение войск и принятие других мер, которые мы намечаем, вызовет бунт в буржуазной печати. Очевидно, и в чешской. Ну, что же, это не впервой. Зато мы сохраним социалистическую Чехословакию, зато каждый подумает после этого, что шутить с нами нельзя. Если будут стоять 10 дивизий наших на границе с ФРГ, разговор будет совершенно другой».

По данным Владимира Белоуса, профессора Академии военных наук, генерал-майора в отставке, в 1960-1970 гг. США создали в Европе мощную группировку тактического ядерного оружия, которая имела около 7000 боеприпасов. Только армия ФРГ (бундесвер) насчитывала около 500 тыс. человек.

С самого начала бундесвер был полностью включен в военную структуру НАТО и подчинялся объединенному командованию альянса. В СССР бундесвер называли не иначе, как «армией реванша», поскольку в его создании активно участвовали бывшие гитлеровские генералы. К 1957 г., например, там служило более 10 тыс. офицеров, 44 генерала и адмирала, воевавших в гитлеровских войсках.

Еще в июле 1968 г. европейские силы НАТО были приведены в состояние частичной боевой готовности. Специальные бронетанковые части американской армии выдвинулись к границам ЧССР в Баварии. На Графенверском полигоне (учебном центре) в ФРГ натовские танки стояли в колоннах, готовые к немедленным действиям. Сотни отливающих сталью стволов можно было видеть с чехословацкой стороны невооруженным глазом.

В ночь с 20 на 21 августа дежуривший в главном штабе НАТО генерал Паркер отдал приказ подвешивать к самолетам атомные бомбы. Командиры авиационных подразделений получили приказы в запечатанных конвертах, подлежавших вскрытию по особому сигналу. В них были указаны цели для бомбометания в социалистических государствах.

Генерал-лейтенант Советской армии в отставке Альфред Гапоненко, в те годы командир полка, вспоминал: «Мне была поставлена задача ударить своим полком во фланг войскам НАТО, которые под видом учений «Черный лев» сосредоточились на территории ФРГ и готовились вторгнуться в Чехо­словакию. Были определены рубежи развертывания полка, который должен был действовать в составе 120-й мотострелковой дивизии в составе резерва ставки Верховного Главнокомандующего Советского Союза. В район возможных боевых действий воинские части должны были быть переброшены через территорию Польши».

При главном штабе НАТО была создана специальная группа, имевшая в своем составе оперативные отряды. Задача — «чехословацкая проблема». Начиная с июля 1968 г., в Регенсбурге (ФРГ) стал действовать «штаб ударной группы», в распоряжение которого были выделены более 300 сотрудников разведслужб и политических советников НАТО. Трижды в сутки в главный штаб НАТО поступали сводки о положении в Чехословакии, собранные «штабом ударной группы». Как было установлено впоследствии, в тот период в стране находились более 200 специалистов из армии НАТО и свыше 300 человек из шпионских центров. В ЦРУ и Пентагоне полагали, что таким количеством «специалистов» можно обезпечить руководство деятельностью 75 тысяч «повстанцев».

По данным госдепартамента США, количество американских граждан летом 1968 г. в ЧССР составляло около 1500 человек. К 21 августа 1968 г. их число выросло до 3000. Согласно сообщениям американской печати, в большинстве своем они являлись агентами ЦРУ. Продолжить чтение →

7 августа по ст.ст. / 20 августа по н.ст.

В изложении святителя Димитрия Ростовского

Блаженный Пимен уже и родился больным; болезнь не оставляла его всю жизнь, но эта болезнь тела не дала в нем развиться болезни душевной: он был чист от пороков и соблюл девство от утробы матери. Неоднократно просил он своих родителей, чтобы они позволили ему удалиться в монастырь для пострижения в иноческий образ, но из сильной любви к нему они не соглашались на эти просьбы, желая иметь его наследником по своей смерти. Однажды, по действию Божественного Промысла, устрояющего все к лучшему, блаженный Пимен особенно сильно заболел, так что даже не надеялся и на выздоровление; повинуясь необходимости, родители принесли его тогда в Печерский монастырь и просили живших в нем преподобных отцов помолиться об избавлении их сына от болезни. Но усердные молитвы иноков не приносили исцеления болящему; молитва блаженного была сильнее молитвы их всех, – он просил себе у Господа еще большей болезни, так как опасался, что по выздоровлении родители опять возьмут его из монастыря и таким образом лишат его возможности получить пострижение. Поэтому, когда отец и мать сидели около него, не допуская пострижения, блаженный Пимен сильно печалился и молился Богу, чтобы Он исполнил его желание, какими ведает путями. И вот в одну ночь, когда родители его и рабы были погружены в глубокий сон, вошли к нему светлые Ангелы, одни – в образе прекрасных юношей, другие – игумена и братии; они несли в руках святое Евангелие, свечи, власяницу, мантию, куколь и все остальное, нужное при пострижении:

– Хочешь ли, чтобы мы постригли тебя? – спросили они преподобного.

Он с радостью отвечал:

– Ей хочу; Господь послал вас, господие мои; исполните желание моего сердца.

Они тотчас же начали творить вопросы, совершая сполна все, что положено в уставе иноческого пострижения; так они постригли его в великий ангельский образ, облекли его в мантию и куколь, нарекли Пименом. Дав ему, по обычаю, горящую свечу, они сказали:

– В течение сорока дней и ночей свеча не угаснет.

И вместе с тем, предсказали ему постоянную болезнь, избавление от которой будет знаком для него скорого наступления смерти. Целовав блаженного Пимена, они удалились в церковь, где положили на гроб преподобного Феодосия волосы его, завернувши их в полотно.

Иноки, находившиеся в ближайших келиях, слыша пение, разбудили прочих, думая, что или игумен с некоторыми из братии постригает болящего, или он преставился; они все вместе отправились в келию, где лежал преподобный. Здесь они нашли всех спящими – отца, матерь, рабов; иноки разбудили их и заметили, что келия полна благоухания, а болящий полон радости и веселия и облачен в иноческую одежду.

– Кем ты пострижен и что за пение мы слышали здесь, которого, однако, не слыхали твои родители? – спросили они, обращаясь к преподобному.

– Я думаю, – отвечал он, – что меня постриг, нарекши Пименом, игумен, пришедший сюда с братией; они-то и пели, как вы слышали; они же мне дали и эту свечу, которую вы видите, сказав, что она будет непрерывно гореть в течение сорока дней и ночей; затем, положив мои волосы в убрус, они удалились с ними в церковь.

Услышав это, иноки тотчас поспешили в церковь, но нашли ее запертой; разбудив пономарей, они спросили их – входил ли кто в церковь после вечерней молитвы. Те отвечали, что никто не входил, так как и самые ключи находятся у екклесиарха. Был разбужен екклесиарх (он никому не давал ключей и сам ни с кем не входил в церковь); взяв ключи, иноки вошли в храм и здесь на гробе преподобного Феодосия действительно нашли лежащие в убрусе волосы. После этого обо всем известили игумена. Последний чрезвычайно удивился и старательно доискивался, кто бы мог постричь преподобного Пимена, но все розыски были напрасны. Тогда для всех стало очевидно, что пострижение, по повелению Божию, совершили святые Ангелы. Долго рассуждали игумен и братия, вменять ли чудесное пострижение как обычное, совершенное по уставу, и пришли к мысли не повторять над блаженным Пименом пострижения, так как имелись ясные доказательства действительности совершенного над ним: иноки действительно нашли, как и говорил блаженный Пимен, волосы его на гробе преподобного Феодосия, и свеча, для которой было довольно суток, чтобы сгореть, в течение сорока дней и ночей горела, не угасая, на что тоже указывал преподобный тотчас по своем пострижении. Ввиду этого они только сказали:

– Для тебя, брат Пимен, достаточно дарованного тебе Богом образа и имени.

– Но все-таки открой нам, – говорил игумен, придя с книгою пострижения, – кто именно были постригавшие тебя и не опустили ли они чего, написанного в этой книге?

Блаженный Пимен сказал игумену:

– Что меня испытываешь, отче? Ты сам, придя сюда со всею братиею, совершил надо мною все, что положено в этой книге, при этом ты сказал, что мне всю жизнь должно испытывать страдания от болезни и лишь пред смертью я буду избавлен от нее, так что буду в состоянии нести свой смертный одр; молись обо мне, святой отче, чтобы Господь даровал мне терпение.

Выслушав это, все оставили его. Блаженный же Пимен, по предсказанию постригших его, много лет лежал в тяжкой и возбуждавшей отвращение болезни: ею гнушались все прислуживавшие ему и часто дня по три не давали ему ни есть, ни пить, но он все переносил с радостью, благодаря Бога.

Случилось как-то, что один больной, страдавший таким же недугом, как и преподобный Пимен, принесен был в Печерский монастырь и пострижен. Иноки, на которых лежала обязанность служить больным, внесли его к блаженному Пимену, чтобы служить обоим вместе и равномерно, но, небрежно относясь к своим обязанностям, они часто забывали о них, так что больные по временам изнемогали от жажды. Тогда блаженный Пимен сказал лежавшему с ним больному:

– Так как прислуживающие нам гнушаются нами по причине смрада, исходящего от нас, то захотел ли бы ты, брат мой, нести их обязанности, если бы тебя восставил Господь?

Больной обещался преподобному с усердием служить до самой смерти. Блаженный Пимен сказал на это:

– Вот Господь отнимает болезнь твою от тебя, и ты, сделавшись здоров, исполни обещание твое – служи мне и подобным мне, а на нерадиво исполнявших обязанности свои Господь наведет лютую болезнь, чтобы они, испытав наказание, получили спасение.

Больной тотчас встал и начал служить преподобному; нерадивых же служителей, по слову его, объял недуг.

Избавившийся от болезни брат недолго послужил преподобному Пимену: не выдержав смрада, он удалился и оставил его томиться голодом и жаждой; уйдя, он поселился в другой келии. И вот внезапно его, как огнем, охватил сильный жар; не имея сил подняться, он три дня мучился от жажды и наконец стал кричать:

– Ради Бога, сжальтесь надо мною, ведь я умираю от жажды!

Услыхав его, иноки, находившиеся в ближайшей келии, пришли к нему; видя его болезнь, они сообщили о ней преподобному Пимену:

– Брат, служивший тебе, умирает.

– Что сеет человек, – отвечал преподобный, – то и пожнет (ср. Гал.6,7): он бросил меня голодного и жаждущего и сам потерпел то же, солгав Богу и презрев мое недостоинство. Но мы научены не воздавать за зло злом, поэтому идите и скажите ему: «Тебя зовет Пимен, – встань и иди к нему».

Когда заболевшему передали это, то он тотчас сделался здоров и, вставши, без всякой помощи пришел к преподобному.

Блаженный Пимен долго увещевал его, говоря: «Величественно, брат мой, церковное служение в светлом, чистом и святом месте, где богоугодно и сладостно с невидимыми ангельскими силами возносить молитвы к Богу, почему церковь и называется земным Небом, а стоящие в ней почитаются за стоящих на Небе. Эта же темная и смрадная келия не прежде ли суда суд? Не прежде ли безконечной муки мука? Но терпящий все это с благодарением может с правом сказать: «Твердо уповал я на Господа, и Он приклонился ко мне и услышал вопль мой» (Пс.39,2); утешая подобных страдальцев, Апостол говорит: «Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами… Если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны» (Евр.12,7-8), и Сам Господь увещевает нас, брат мой, говоря: «Терпением вашим спасайте души ваши» (Лк.21,19).

Проникнувшись этим наставлением преподобного, брат не покидал его, служа ему; доблестный же страдалец и истинный подражатель праведному Иову, святой Пимен лежал двадцать лет на одре болезни, непрестанно благодаря Бога. Когда же настало время отшествия его, в Печерском монастыре явилось знамение: над трапезною показались ночью три огненных столпа, которые потом перешли на верх церкви. Один Господь знал истинное значение этого знамения, но не будет несправедливым предположить, что через него показывалось, что Бог – Троица, Который «творит Ангелами Своими духов, служителями Своими – огонь пылающий» (Пс.103,4), уже ниспослал Своих Ангелов за душою многоболезненного Пимена, как за душою Лазаря: в этот день он внезапно выздоровел и узнал о наступлении своей смерти, вспомнив предсказание постригших его. Встав, он обошел все келии, всем кланяясь и прося прощения. Болящим же инокам говорил:

– Братья и друзья мои, встаньте и проводите меня!

Тотчас по слову его оставила их болезнь, и они, сделавшись здоровы, последовали за ним. Преподобный же Пимен, войдя в церковь, приобщился Божественных Таин и после этого, взяв смертный одр свой, понес его без всяких указаний к пещере, в которой никогда не был, которую никогда не видал со дня своего рождения. Войдя в пещеру, он поклонился гробу преподобного Антония и указал место, где желал быть погребен. Перед смертью он поведал чудную тайну, указывая на гробы некоторых из братий, лежавших вблизи:

– Здесь, – сказал, – вы положили в этом году двух братьев, одного без схимы, а другого в схиме; первого, положенного без схимы, вы найдете в схиме; он неоднократно хотел принять ее, но все откладывал, но так как он явил дела, достойные этого образа, то Господь даровал ему схиму по смерти. Другого же брата, положенного в схиме, найдете без нее: он не хотел схимы во время жизни, не показал и дел, достойных ее, а говорил: когда увидите, что я покидаю этот мир, тогда постригите меня в схиму; не помнил он слов сказавшего: ни мертвые восхвалят Господа, ни все нисходящие в могилу; но мы будем благословлять Господа (Пс.113,25-26). Поэтому и отнято у него достоинство схимы и дано показавшему дела, достойные ее: ибо всякому имеющему (добрые дела) дастся и приумножится, а у неимеющего (добрых дел) отнимется и то, что имеет (Мф.25,29). Третий брат, – продолжал он, – много лет тому назад положен здесь и весь истлел, но схима его осталась нетленной: она блюдется для его осуждения и обличения, ибо он совершал дела, не достойные этого образа, – всю жизнь провел в лености и грехах, не помня слов Господа: кому дано много, много и потребуется (Лк.12,48); пострижение в схиму не приносит никакой пользы тем, которые не совершают добрых дел, избавляющих от вечных мук.

Открыв тайну, преподобный Пимен сказал братии:

– Вот пришли постригавшие меня для приятия моей души.

Тотчас после этих слов он возлег и преставился о Господе.

Лето — пора отпусков для многих жителей нашей необъятной страны. В том числе для читателей и подписчиков «Православной народной газеты». Многие из них провели Богом данное время отдыха в поездках по странам дальнего и ближнего зарубежья. Надо сказать, что посещение некоторых мест приносит православным людям не только ответы на их вопросы о вере и правилах устроения своей жизни, но и вопросы, требующие разобраться в истории нашей Церкви, а также проанализировать истоки тех или иных событий. Вопросы нашего постоянного читателя заставили обратиться к анализу такого явления, как униатство.

Приводим письмо, ставшее информационным поводом для создания этой публикации:

«Здравствуйте, дорогая редакция нашей любимой «Православной народной газеты»! Обстоятельства сложились таким образом, что свой отпуск наша семья провела за пределами (послеперестроечными, разумеется) нашей страны. Мы побывали у своих родственников во Львовской области. Надо сказать, что обращение моей семьи (жены и двух дочек) в православие произошло не так давно, поэтому родственники моего отца были немало удивлены, когда в конце первой недели пребывания в гостях мы стали интересоваться наличием поблизости православного храма и выразили желание пойти в выходные на службу. Как выяснилось позже, семья нашего дяди относит себя к греко-католикам и стоит на позициях первозданности униатства перед всеми остальными религиями и униатской культуры, как основы воспитания всех времен и народов.

Мы услышали целую лекцию о том, что именно они (жители запада Украины) — хранители исконного украинского языка, культуры и религии. И вообще преимущество униатов перед обладателями иных мировоззрений заключается в том, что именно сторонники побратимства Востока и Запада оставляют народам пространство для самостийного, своеобычного развития в лоне общих взглядов и устремлений. Другие же религиозные устроения общества перекраивают мировоззренческую сущность стран и континентов, выкорчевывают культуру предков и несут разрушение и хаос в умы и души людей.

Надо сказать, что по времени наше пребывание на Украине совпало с празднованием 1025-летия Крещения Руси. Что не могло не вызвать со стороны наших родственников определенную реакцию, которую коротко можно описать как негодование по поводу православной экспансии на территорию их самостийного пребывания.

Мы возражали, пробовали убеждать родственников, говоря, что невозможно говорить о сохранении языка и культуры, если галичане сдали даже то, за что держатся до последнего все оккупированные народы. А именно – религию. Ведь современные галичане верят совсем не в то и не так, во что верили в Древней Руси, Галицко-Волынском княжестве и Великом Княжестве Литовском.

Но, видимо, доводы были не особенно убедительными, и наши родственники просто отмахнулись от них, уверенные в своей правоте.

Хотелось бы увидеть на ваших страницах подробный анализ явления униатства, а также узнать о пагубности взглядов его носителей для души человека. Могу сказать по своему небольшому опыту, что западноукраинские родственники после обработки своими духовными руководителями стали более заносчивыми, непримиримыми и напоминают наших сектантов по уверенности в своей правоте и безкомпромиссности взглядов.

Помогите нам разобраться в этом вопросе.

Ваш читатель Виктор Загоруйко».

Такое вот письмо заставило нас задуматься и заняться изучением этого вопроса. Результат, к которому привели наши поиски, мы и хотим представить нашим постоянным читателям.

Под прицелом — православная Русь

Начать хотелось бы с того, что «униатство» возникло как сугубо афро-азиатское явление, применявшееся католиками, чтобы загнать под патронат Папы Римского остатки древних Восточных Церквей, терпящих жестокие гонения от мусульман. В Европе также были предприняты попытки применить принцип церковной унии, но нигде, кроме Галичины, они не обернулись особым успехом.

Изначально возникновение униатской Церкви связано с попытками Римских Пап на протяжении целого тысячелетия дипломатическими ухищрениями, огнем и мечом подчинить себе Православную Церковь – с тем, чтобы окатоличить русский народ, в особенности его западную и юго-западную ветви.

Главным двигателем идеи подчинения западно-русского населения зарубежному центру, возглавляемому не славянином, стали иезуиты.

В 1569 г. их миссионеры появились в Литве и уже через год организовали в Вильно (ныне Вильнюсе) школу-коллегиум для сыновей феодалов и духовенства. Там же они основали свой монастырь, первым настоятелем которого был иезуит Петр Скарга.

Иезуит Скарга поддержал польского короля Стефана Батория в агрессивной войне против Руси: он уговорил крупнейших польских и литовских магнатов оказать королю военную помощь. В войне против русского государства иезуиты во главе со Скаргой принимали активное участие путем организации шпионажа и различных диверсионных действий. Будучи капелланами в польской армии, иезуиты не только шпионили, но и призывали к окатоличиванию и завоеванию Руси. Захватив белорусский город Полоцк, например, Стефан Баторий, получивший от Папы Римского огромные суммы на военные нужды, передал все православные храмы и монастыри города иезуитам.

«Пятая колонна»

Учитывая неудачные попытки открытого обращения в католичество народов Руси, Римская Церковь решила проводить его в форме унии Православной Церкви с Католической. Подготовка унии иезуитами велась в двух направлениях: дезорганизацией, дискредитацией Православной Церкви и широкой пропагандой союза с Римом.

Польские короли, боясь влияния Великой Руси через Православную Церковь на угнетенных ими западноруссов, не раз пытались создать независимую от Москвы митрополию с центром в Киеве. На должности высших православных иерархов — митрополита и епископов — в подъяремной Западной Руси польские короли часто назначали людей, дискредитировавших Православную Церковь в глазах верующих.

Так, например, в 1583 г. Киевским митрополитом стал двоеженец Онисифор Девочка. Он разрешил жениться всем своим епископам, назначал священниками двоеженцев и троеженцев, что запрещалось законами Православной Церкви под страхом отлучения. Митрополит Онисифор и большинство его епископов вызвали своим поведением такое возмущение среди верующих, что король вынужден был просить прибывшего в 1589 г. в Польшу Константинопольского Патриарха Иеремию отозвать Онисифора и посвятить в митрополиты человека, «выдвигаемого русской шляхтой».

Им оказался тайно подготовленный иезуитами епископ Михаил Рагоза. Под давлением польского короля Патриарх Иеремия посвятил Рагозу в сан митрополита – несмотря на то, что был осведомлен о недоверии православных к Рагозе из-за его связей с иезуитами. Чтобы предупредить неблаговидные поступки сомнительного митрополита, сразу же после посвящения его, вопреки церковной практике, Патриарх назначил в Киевскую митрополию своего экзарха (наместника) в лице луцкого архиепископа Кирилла Терлецкого и дал ему права, ставящие его выше митрополита.

Между тем Кирилл Терлецкий сам имел тесные связи с иезуитами. Фактически им руководил католический епископ Мацеевский, впоследствии возведенный Папой в сан кардинала за заслуги в создании унии. Таким образом, всесильные иезуиты добились, что во главе Православной Церкви в Белой и Малой Руси были поставлены их агенты — Рагоза и Терлецкий.

Этот исторический экскурс показывает истинные намерения униатов и снимает с них «овечьи шкуры» миротворцев и «заботливых» пастырей, которые пекутся о благе угнетаемого русскими народа.

Ставка на предательство элиты

В XVI в. пропаганда идеи унии Церквей приобрела большой размах. Руководитель иезуитов в Польше Петр Скарга в 1577 г. издал книгу «О единстве Церкви Божией под единым пастырем», посвятив ее князю Острожскому. Привлечению этого князя к унии Папа придавал большое значение. Иезуиты начали окатоличивание и ополячивание русских и литовцев с их политической элиты — магнатов и шляхты. В Вильно была организована иезуитская академия, в которой обучалось до 700 слушателей.

Если в отношении православной шляхты иезуиты применяли метод прямого окатоличивания, то для широких масс западнорусского народа, активно сопротивлявшегося прямому обращению в западную веру, был применен другой метод— уния Православной Церкви с Католической при сохранении православной обрядности. Эти меры преследовали главную цель: разорвать связь русских Речи Посполитой с их исторической родиной и религиозным центром – с Великой Русью.

В 1589 г. в Москве наконец-то был создан русский Патриархат. Это вселяло чувство надежды на скорейшее освобождение у всех русских, проживавших на оккупированных поляками территориях. Прибывший в Москву Константинопольский Патриарх Иеремия посвятил в Патриархи всея Руси митрополита Иова. Это событие подстегнуло иезуитов и короля Польши Сигизмунда III к решительным действиям по скорейшему обращению в униатство русских на Западе.

Иезуит Антонио Поссевино писал Папе Римскому: «Кажется, выгоднее будет постепенно обращать русских в католическую веру, разрешив им придерживаться своих обрядов и богослужения, а в дальнейшем уже убедить их принять обрядность Римской Церкви».

Эта хитрость возымела определенный успех.

В 1590 г. иезуиты добились, что три православных епископа во главе с Кириллом Терлецким постановили присоединиться к Католической Церкви. Король Сигизмунд III в секретной грамоте от 18 мая 1592 г. хвалил ревностность епископов, согласившихся на унию, и дал королевское слово оберегать их честь и прерогативы.

В 1592 г. на место умершего епископа Мелетия Владимирского выбран был Ипатий Потей, ревностный сторонник унии. Потей, воспитанник Краковской иезуитской коллегии, был сперва кальвинистом, затем перешел в православие и теперь снова тайно ратовал за католицизм. Ипатий сразу сошелся с тайными униатами-архиереями и сделался главным среди «тайных униатов».

В июне 1593 г. князь Острожский, не знавший о тайных замыслах Ипатия, стал советовать Потею сговориться с митрополитом и другими православными архиереями, чтобы они поехали в Москву просить царя и русское духовенство «стараться, чтобы больше Церковь Христова смуты, а народ русский такого гонения и ослабления не терпели» и рассказать в Москве, какому давлению подвергается православие со стороны латинян. Естественно, Потей отклонил предложение князя ехать к царю.

В мае 1594 г. епископ Кирилл Терлецкий наконец-то решил открыться и объявил своей изумленной пастве, что уния уже состоялась и что Потей и он по приказу Сигизмунда III едут в Рим к «Апостольскому Наместнику Папе».

12 июня 1595 г. Терлецкий и Потей на первом соборе епископов в Бресте составили письмо к Папе Римскому с просьбой присоединить их к Католической Церкви. 26 сентября того же года они, получив от короля (при посредничестве Петра Скарги) деньги на дорогу, выехали в Рим. Через три дня после прибытия в апостольскую столицу они были приняты Папой Клементом VIII.

25 декабря 1595 г. в Ватикане состоялось торжественное «завершение унии». В присутствии кардиналов, епископов, католического духовенства и иностранцев в зале, в котором с великими почестями принимались только повелители стран, короли и князья, Папа принял Терлецкого и Потея. После вручения письма о принятии в лоно Католической Церкви, составленного на первом соборе епископов в Бресте, Терлецкий и Потей провозгласили и подписали «исповедь веры», разработанную для униатов, и присягнули папскому престолу. В заключение Папа Клемент VIII, высказав «великую радость по поводу возвращения русинов в лоно Католической Церкви» и призвав их к послушанию папскому престолу, санкционировал униатам богослужение по православному обряду.

После торжественного провозглашения унии Клемент VIII издал послание, обязывающее митрополита Рагозу созвать на своих землях собор всех епископов, которые должны были принять униатскую «исповедь веры» и присягнуть римскому престолу. Кроме того, Папа написал личное письмо королю Сигизмунду III с просьбой уравнять в правах униатское духовенство с католическим и убеждал короля в необходимости дать униатским епископам и митрополиту «достоинство сенаторов». «Благодаря этому,— писал Папа,— возникнет большее уважение к ним народа… а святая уния глубже пустит корни». Продолжить чтение →

Месяц тому назад Самару посетил с лекциями о русском языке известный российский журналист, публицист, редактор интернет-журнала «Живое слово», ведущий программы «Неравнодушный разговор» на телеканале «Радость моя» Василий Давидович ИРЗАБЕКОВ. Предлагаем вниманию наших читателей фрагмент из его выступления.
Шесть лет тому назад вашего покорного слугу пригласили выступить в один подмосковный город поговорить с молодежью. Как и сегодня, там собралось очень много молодежи, это всегда радует. Предстоял разговор о русском языке как Евангелии. Приехал, как всегда, пораньше, и директор дворца потчевала меня чаем с пирожками. Мы с ней говорили о русском языке и были так увлечены, что не заметили, как в комнату вошла еще одна женщина, как оказалось позже, ее заместитель, природный русский человек, что очень важно, с высшим образованием. Она минуты три-четыре к нам прислушивалась, а потом резко вклинилась в нашу беседу и обратилась ко мне: «Василий Давидович, я вот наблюдаю за Вами, слушаю Вас несколько минут, странный Вы человек». Я ответил: «А в чем Вам видится странность?» Она отвечает: «Вы, взрослый человек, Вы так увлеченно, так горячо говорите о – русском языке». Я говорю: «А почему это странно?» Она: «Нет, я другого понять не могу…» — И тут произнесла фразу, от которой, как говорят химики, я выпал в осадок. Она мне говорит (это русский человек с высшим образованием!): «А какая вообще разница, на каком языке говорить? Главное, чтобы мы понимали друг друга». Признаюсь, я не был к этому готов и в первое мгновенье опешил. Потом пришел в себя и ответил ей: «Муравьи тоже понимают друг друга, правда. И кошки понимают друг друга, и собаки, и тюлени. Неужели мы уподобим богоданный язык наш, а русский язык – это подарок, это великий дар Христа… Это удивительная нация, которая называется русская, ибо все исконные слова русского языка говорят нам о Христе, о самом Христе. Это новозаветный язык». Но я ей все же благодарен, потому что с тех пор, всякий раз выступая, и сколько ни живу, пытаюсь дать ответ на этот вопрос: а какая разница, на каком языке говорить. И почему сегодня, когда русская нация, пройдя тяжелейшие испытания в ХХ веке, которые вряд ли какая-то другая нация еще претерпела бы, мучительно ищет то, что называется самоидентификацией. Она хочет понять — кто мы. И почему, если ты русский, то — что такое русский и почему так важен русский язык для нас. Дело в том, что самое драгоценное хранится в сейфах, мы знаем, у каждого сейфа есть код, без него ты его не откроешь. А язык — это важнейший код нации. Они ищут пути к нашему сердцу… а чего искать — ты прими Христа в сердце и приходи, мы тебя обнимем с открытой душой. Они так не могут идти, они на это не способны. И тогда они пытаются взломать этот код и проникают к нам через язык, засоряя, убивая его. Эта проблема началась не сегодня. Было бы нечестно говорить, что эта проблема началась в 20 веке. Вспомним, еще около 200 лет назад жил великий сын русского народа, о котором так мало знают, а если знают, то знают зачастую неверно, что очень больно, — Александр Семенович Шишков, адмирал, государственный секретарь, министр просвещения, президент Российской Академии наук — это все один человек. Он честью и славой служил четырем русским государям. И он говорил: «Если куриное яйцо подложить уточке, то выведется все равно цыпленок. А вот с русским человеком, воспитанным французом, случается иное». Сегодня нет Парижа. А он восклицал: «Их Мекка – это Париж», обращаясь к своим соотечественникам, к так называемой элите, которая предала свой народ, она даже отказывалась говорить на национальном языке. Сегодня несколько география поменялась. Сегодня – это Лондон. И даже многие наши так называемые «новые русские» называют его несколько фамильярно «Лондонградом». Так вот они стараются деточек своих, а это очень дорого, как можно раньше туда вывезти, чтобы первое слово было английское, чтобы первая песня – английская, чтобы первое признание в любви – на английском языке. И тогда родина – «туманный Альбион», а не Россия. Мне приходилось встречаться с этими людьми. Вы знаете, странное впечатление они производят, мягко говоря. Потому что в отличие от меня (я азербайджанец по рождению), они же – по рождению русские, но лишь по рождению, а впечатления русских людей они не производят. От них отдает холодом, как от крыла самолета даже в жаркий день. И их фамилии пусть никого не вводят в заблуждение. Более того, приходилось быть свидетелем того, как многие из них, уже поднимаясь на какие-то ступеньки служебной лестницы, порой даже фамилии свои меняли в написании. То есть, если он, скажем, Иванов, то он в конце пишет по-английски «ff». То есть, даже графическим начертанием своей фамилии дистанцируется от русскости. А русскость – это святость, кто понимает. Почему это так важно? Хочу вам рассказать небольшую историю. Она очень поучительна. В течение года мы очень редко слышим эту песню, почти не слышим. А жаль. Но когда приближается святой для нас праздник 9 Мая, ее все-таки передают. Милостью Божией она давно стала русской народной, и русские люди поют ее в застолье. Очень хорошая песня, называется «Журавли». Удивительно, но слова этой великой русской песни написал горец, аварец Расул Гамзатович Гамзатов. Судьба подарила мне две встречи с этим удивительным, светлой памяти, человеком. Так вот в своей книге «Мой Дагестан», написанной в советское время и удостоенной Государственной премии, автор приводит очень интересный эпизод. Он был депутатом Верховного Совета СССР и часто выезжал за границу, что было недоступно в ту пору большинству граждан. И вот он приезжает в Париж, а ему говорят: «Расул Гамзатович, у нас для Вас сюрприз. Мы разыскали для встречи с Вами в Париже аварца». В Дагестане несколько десятков народностей, так вот одна из них – аварцы. В Париже встретить аварца практически невозможно. Это народ, который очень привязан к своей земле, к своему роду. Такого попросту не может быть! И, тем не менее… Конечно, Расул Гамзатович изъявил желание встретиться с земляком. Этот аварец оказался стариком, художником. Оказывается, еще мальчишкой, в пору Российской Империи, он обнаружил способности к рисованию, приехал в Санкт–Петербург учиться, но случилась революция. И вот в числе тех, кого волна эмиграции вышвырнула за пределы страны, оказался этот самый аварец. Он поселился в Париже, выучился на художника, женился на итальянке и преспокойно там живет. И тут является его великий земляк Расул Гамзатов. Расул в ходе беседы говорит ему, что готов содействовать его приезду на родину, но слышит в ответ: «Когда-то я унес с Родины горячее молодое сердце, зачем возвращать туда холодные кости?» Расул обещал отыскать на родине его родственников. При его колоссальной занятости, он был человеком слова и нашел его семью в одном высокогорном ауле. А сейчас самое потрясающее: у этого старика была жива мать! Расул пришел к ним в дом и с порога известил: «Я принес вам радостную весть. Я нашел вашего сына, брата!» Но видит, что происходит нечто странное. Он понимает, что главной в семье является старушка, которая сидит в углу и в ненарушимом молчании внимательно слушает Расула. Наконец, он все рассказал, и тогда эта старушка, родившаяся высоко в горах, скорее всего, не получившая никакого образования, задает народному поэту Дагестана и депутату Верховного Совета СССР Расулу Гамзатовичу Гамзатову всего один вопрос: «Расул, а на каком языке говорил с тобой мой сын?» Он честно ответил: «Мы разговаривали через переводчика. Он давно живет в Париже, там больше нет аварцев, и он забыл свой язык». И тогда она встала, пересекла комнату, молча открыла шкаф и достала оттуда большой черный платок, которым у нас в горах покрывают голову женщины в знак траура по умершим. Покрыв им голову, сказала: «Расул, сегодня ты принес в мой дом траурную весть. Если мой сын забыл язык, на котором я, аварская мать, пела ему колыбельные, он умер». Расулу Гамзатову не оставалось ничего, кроме как покинуть этот дом… Продолжить чтение →

Первый раз в домовую церковь в честь преподобного Серафима Саровского мы попали в престольный праздник. Тогда, 1 августа, храму исполнилось 110 лет. Кроме того, это был день тезоименитства настоятеля церкви — игумена Серафима (Барякина). И сегодня мы попросили отца Серафима рассказать нам об истории этого удивительного храма, в котором так тепло и уютно. Но сначала приведем некоторые строки из книги «А.Н. Шихобалов. Его жизнь, просветильные и благотворительные учреждения его имени (1912 год)»: «120 лет назад 14 ноября 1893 года в Самаре была торжественно освящена и открыта основанная купцом Антоном Николаевичем Шихобаловым богадельня со странноприимным домом для паломников. Они разместились в двухэтажном каменном доме, что стоял на углу улиц Алексеевской (Красноармейской) и Уральской (Бр. Коростелевых).
Спустя 10 лет, в 1903 году, в год прославления преподобного Серафима Саровского, на втором этаже дома решено было устроить домовую церковь в честь этого великого святого. Храм имел обособленный вход со стороны улицы Уральской. Над входом размещался эркер-фонарь, который поддерживали колонны и венчали крест и икона преподобного Серафима Саровского. Церковь могла вместить до 500 человек.
Храм был окрашен в сероватый тон и расписан фресками, преимущественно из жизни преподобного отца Серафима Саровского. Фрески принадлежат кисти местного художника Белоусова. В алтаре прямо на оконном стекле светлыми красками была написана икона Спасителя. В церкви, просторной и светлой, все было устроено по чину благолепно. Богослужения в церкви совершались по очереди священнослужителями Ильинской церкви, в приходе которой находилась Шихобаловская богадельня. В воскресные и праздничные дни служились всенощные и обедни.
Содержание богадельни обезпечивалось процентами с капитала 65370 рублей, пожертвованного А.Н. Шихобаловым. Богадельня, учрежденная Антоном Николаевичем Шихобаловым, дает некоторое понятие о его благородном характере. Он принадлежал к лучшей части общества по характеру своей филантропической деятельности.
Правда, Антон Николаевич был человек богатый, но ведь общество во много раз богаче. Оно могло бы без затруднений построить не одну такую богадельню. Однако отчего же оно не строит? Ответ может быть только один – общественная совесть продолжает оставаться равнодушной к данному вопросу. Только инициатива передовых людей изредка будит наше общество, напоминая ему о его обязанностях к ближним. Антон Николаевич строил приюты для сирот, школы и украшал храмы Божии. Дела, направленные на помощь ближним, совершались не из честолюбия и, несомненно, отвечали его христианским идеалам.
Антон Николаевич был человеком твердых принципов, самобытный, дошедший до истины путем упорного мышления. Пройдя суровую школу жизни, Антон Николаевич вынес из нее редкое качество — стремление служить на пользу тем, кто обделен вниманием общества. Так просто Антон Николаевич Шихобалов совершил свое хорошее дело, оставив по себе добрую память.
В 1918 году храм был закрыт, а здание бывшей богадельни десятки лет использовалось под школу».
Но все в этом мире промыслительно, и по воле Божией здание бывшей богадельни и храм через много лет вернули Церкви. И вот мы беседуем с настоятелем домового храма во имя преподобного Серафима Саровского игуменом Серафиом (Барякиным).
— Батюшка, расскажите, пожалуйста, о вашем приходе.
— Когда мы открыли этот приход, верующие, которые почитают преподобного Серафима Саровского, потянулись в наш храм. Многие стали постоянными прихожанами. Первое время, конечно, было трудновато, потому что решалось очень много проблем – и ремонт, и реставрация. Надо было набирать певчих, приобретать церковную утварь, иконы. Сейчас, слава Богу, все необходимое для богослужения есть.
— И сколько времени вы здесь служите?
— В этом здании мы начали служить со 2 января 2010 года. Проводили большие работы по восстановлению первоначального облика храма. После школы здесь остались классы, перегородки, на месте храма была спальня. Мы, конечно, постарались все вернуть в первоначальное состояние.
Это просто чудо, что на потолке сохранились прекрасные росписи, которые мы, слава Богу, смогли открыть и восстановить. На стенах они еще закрыты, а там, как написано в книге о Шихобаловых, были изображены сцены жития преподобного Серафима Саровского. К сожалению, в советское время росписи замазали. Но мы постараемся все восстановить.
— Батюшка, кроме воскресной школы, при храме создана православная гимназия?
— Уже два года по благословению митрополита Самарского и Сызранского Сергия существует православная гимназия. Наши ученики окончили первый и второй класс в школе № 54, где мы арендовали два класса. Но поскольку гимназия расширяется, мы решили переехать в наше здание. Гимназия имеет лицензию, государственную регистрацию. Сейчас мы готовимся, оформляем документы и с нового учебного года сможем продолжить занятия уже в этом здании. Оно расположено в очень хорошем районе, в самом центре города. Здесь есть домовый храм, необходимый в православном учебном заведении. Ведь дети, которые у нас учатся в гимназии и в воскресной школе, воцерковляются с раннего возраста. Они регулярно ходят на службу, исповедуются и причащаются по субботам и воскресеньям. На Пасху, на Рождество и другие праздники дети показывают прекрасные концерты.
Наша гимназия работает по тем же программам, что и общеобразовательная школа. И наши выпускники будут получать такой же аттестат зрелости, как и в государственной школе. Но мы, как частное учебное заведение, можем по своему усмотрению вводить дополнительные предметы. С первого класса ведется углубленное изучение математики, информатики, литературы. Читается курс «Проектная деятельность». Наши дети изучают историю православия, Священное Писание, они знают молитвы, ходят на службы. Мы часто ездим с ними в паломнические поездки. Уже были в Сергиевом посаде, в Дивеево, в Казани. Недавно приехали из Екатеринбурга, где посетили места, связанные с Царской семьей. На каждые каникулы мы стараемся вместе с детьми посетить те или иные святые места. Стремимся воспитывать своих учеников в православном духе, глубоко верующими людьми. Это одна из самых важных задач нашей гимназии.
Сейчас дети углубленно изучают английский язык, а в 5-6 классах они будут изучать древние языки – древнегреческий, латинский и церковнославянский. Это входит в программу классической гимназии. Особое внимание уделяется здоровью ребят. Все дети посещают бассейн, ежедневно во всех классах проводятся уроки подвижных игр. Наши учащиеся получают полноценное трехразовое питание.
— А ваши программы отличаются от курса «Основы православной культуры»?
— Курс «Основы православной культуры» (ОПК) так же, как и в государственной общеобразовательной школе, у нас будет преподаваться с четвертого класса. Хотя я считаю, что этот предмет должен изучаться с первого по десятый классы. Решение вводить ОПК с 4 класса, на мой взгляд, – это результат сопротивления введению этого предмета в школе. Я считаю, что для развития молодому поколению необходимо знать не только культуру, но и веру, которая была и есть в нашем народе. А это обязательно связано с историей России, с историей Церкви, с историей русской культуры. Я не понимаю тех, кто хочет разделить эти понятия. Это все равно, что отделить арифметику от геометрии. Я обеими руками за то, чтобы историю, например, изучать полностью, все, что было в реальной жизни страны, в жизни всех народов, которые жили и живут на территории России, ничего не замалчивая. И совершенно невозможно отделить историю государства Российского от православия. У России нет другой истории, кроме православной. Можно, конечно, исказить историю, но я считаю, история должна быть истинной наукой. Наука – это факты, документы, свидетельства современников, а не домыслы и фантазии.
— Какие учебники вы используете для изучения православной истории и культуры?
— У нас нет какого-то одного обязательного учебника. Мы используем много разной литературы. Потому что, на мой взгляд, есть учебники, которые не очень подходят для изучения в школе православной культуры и истории. Учебники — это вещь очень серьезная, и писать их должны специалисты, а точнее, коллектив специалистов. Если появится какой-то обязательный учебник, мы будем пользоваться им.
Кроме того, знание древних языков позволит изучать историю и нашего, и других народов и цивилизаций более глубоко, чем в общеобразовательной школе. Сейчас вообще стараются повысить уровень богословского образования и в Духовной академии, и в семинариях. Ведь невозможно заниматься богословием и историей Церкви без знания древних языков. Иначе это профанация. Ведь Священное Писание написано на древнем языке, и не всегда достаточно перевода для его изучения. Необходимо делать новые переводы с помощью современной науки, новейших технологий и программного обезпечения. Современный перевод позволит более точно передать смыл Священного Писания. Мы должны быть людьми не только глубоко верующими, но и глубоко знающими, чтобы противостоять тем искажениям, которые могут прийти к нам со стороны. Ведь выпускники дореволюционных гимназий писали на латыни сочинения, стихи, проповеди. Я считаю, что нам еще очень далеко до уровня богословского образования в России конца ХIХ и начала ХХ веков. К сожалению, октябрьский переворот прервал процесс развития богословской науки в России. Таких ученых богословов, как Болотов, Глубоковский, Муретов, Скаболановский, сейчас просто нет. Но всякое разрушение требует восстановления. Работа идет, но понадобится еще очень много времени, чтобы вернуться к уровню богословской науки дореволюционной России.
Наука всегда идет вперед, а у нас в развитии богословия был, к сожалению, очень большой перерыв, когда не было возможности этим развитием заниматься. Но времена, слава Богу, меняются к лучшему. В 2015 году Русская Православная Церковь будет отмечать 200 лет со дня рождения святителя Феофана Затворника, величайшего нашего ученого-богослова. И сейчас наши богословские школы вместе с Академией наук работают над изданием всех его трудов. Это будет 40 томов. Из всех наших святых отцов святитель Феофан первый, по трудам которого ведется такая работа. Великая работа предстоит тем, кто захочет возродить русскую богословскую науку.
— Ваша гимназия и храм расположены в Ленинском районе. Администрация оказывает вам какую-то помощь?
— Да. Если я обращаюсь, мне никогда не отказывают в помощи, особенно в решении коммунально-бытовых проблем. Я очень благодарен за это. С приходом нового Правительства Самарской области мы начали работы по реставрации нашего здания. Большую помощь нам оказывают Губернатор Николай Иванович Меркушкин и руководитель департамента по вопросам правопорядка и противодействия коррупции Самарской области Валерий Павлович Юртайкин.
— На мой взгляд, это здание очень подходит для православной гимназии.
— Безусловно. Здесь была богодельня, в которой постоянно молились люди. И эта намоленность чувствовалась в храме с самого начала нашего служения. Недаром говорят, что у каждого храма есть свой Ангел-Хранитель. Да и во всем здании чувствуется атмосфера домашнего тепла. Хотя предстоит еще очень большая работа по возрождению храма и восстановлению здания.
Наталия ПЕТРОВСКАЯ

Долгожданная встреча
Большой древний храм во имя Архангела Михаила с высокой колокольней в сорок два метра величественно возвышается рядом с сельским Домом культуры. Уже много лет служит здесь игумен Алексий (Медведев).
Знакомство с батюшкой произошло на православной выставке в Самаре несколько лет тому назад. Тогда же было получено приглашение посетить этот дивный уголок Самарской губернии. Житейская суматоха на несколько лет отодвинула следующую встречу… Чуть позже отец Алексий просил меня привезти к нему в гости писателей Антона Михайловича Голика и Алексея Алексеевича Солоницына. К этому времени Антон Голик издал свою книгу «Мы спасемся», где в повести «Судьба храма и человека» рассказал об истории уничтожения храма во имя Архангела Михаила в селе Виловатое. Приведу лишь одну выдержку из исторической повести: «В 1930 году рьяные активисты-богоборцы постановили собрать подписи о закрытии храма в селе. Под страхом скорой расправы все сельчане до единого подписали, к сожалению, это ходатайство, хотя, конечно, и скорбя душой о своем малодушии и отречении от того, что еще совсем недавно было для них столь любимо и свято…»
С глубокой болью в сердце православный писатель описывает судьбу, постигшую храм. Не фашисты, не иноземцы и иноверцы разрушали храм, а мои православные братья и сестры сбрасывали кресты с куполов и колокола, сжигали церковную утварь и книги, глумились над иконами. Страшно становится от мысли, что нам, детям, внукам и правнукам разрушителей, приходится нести Божью кару за эти злодеяния. Не по этой ли причине спивается молодежь в селах и городах и в расцвете своей молодости находит свое убежище на погосте?..
Но случилось чудо — поруганный и раненый храм устоял. За его восстановление по благословению владыки Сергия взялся настоятель храма игумен Алексий (Медведев).
Советую приобрести эту историческую повесть Антона Голика. Уверен, что ни один православный читатель не останется равнодушным после прочтения этой книги…
И вот мы в Виловатом. Душа радовалась увиденному.
Храм с необыкновенной, неподражаемой архитектурой был открыт в 1914 году. А взрывали его в 1944-м…
Не успели полюбоваться, а к храму уже спешил батюшка с сестрами. Трое мужчин в храме — это же такая поддержка и сила!
С огорчением настоятель храма заметил: «Жаль, что алтарничать не можешь, но зато будешь ответственным за ковровые дорожки — помоги достойно встретить завтра владыку Софрония».
Сельский храм
Вечернее богослужение прошло с необыкновенным воодушевлением, и даже не чувствовалось усталости в ногах. За день на двух службах побывать в двух епархиях — это ли не Божья благодать! (Утром был на праздничном архиерейском богослужении в Отрадненском Кафедральном соборе Похвистневской и Отрадненской епархии). Такая радость в душе поселилась, служба прошла, словно в одно мгновение. После службы — экскурсия по огромному храму. На стенах старинные намоленные иконы, развешанные прямо на гвоздях. Без богатого оклада и позолоченных рамок, выполненные на простых деревянных досках, эти потемневшие от времени иконы создавали необыкновенную красоту дореволюционного быта крестьян. Глядя на них, переносишься в пространство того далекого, загадочного времени, о котором узнаем лишь по скупым, чудом сохранившимся записям летописи храма.
В нише стены, рядом с Гробом Господним, в свете лампочек, в яслях с сеном лежит Младенец Иисус. Ребенок, только что появившийся на свет Божий, находится под присмотром Пресвятой Богородицы. Здесь же, в ногах у Божьей Матери, на сене расположились и агнцы. Такую картину увидел впервые.
Еще одна гордость храма — «Голгофа» с распятием Христа на высоте двух метров от пола. К кресту можно приложиться, поднявшись по ступенькам лестничного марша.
В центре храма под куполом висит огромное паникадило. В свете ярких ламп во время богослужения блестит позолота на светильнике, отражаясь на сводах храма. Серые потемневшие стены напоминают о далеком, полувековом прошлом, о таинственной и трагической судьбе этого храма, сумевшего выстоять в годы богоборческой власти.
Особую красоту храма создает иконостас, вырезанный из дерева чудо-мастером из Бузулука. Софринские иконы радуют глаза богомольцев и впечатляют живостью исполнения иконописцами святых ликов.
А батюшка Алексий знакомит со своей находкой. На подворье храма из-под земли извлечен могильный крест и надгробная чугунная плита с именем рабы Божией Ольги Прохоровой. По всей вероятности, в роду купца Прохорова она была монахиней и сподобилась быть похороненной на территории храма. Сам Василий Тихонович Прохоров советской властью за строительство храма был расстрелян. Словно в назидание потомкам Господь сохранил крест и надгробную плиту.
Разве это не чудо, что богоборцы не сдали все это в металлолом? А может быть, Господь дал сельчанам последнюю возможность — покаяться ради спасения своих душ.
Благодатная служба
Раннее субботнее утро поразило красотой восходящего солнца. Оно стало быстро подниматься из-за серой мглы горизонта и превратилось в огромный ярко-малиновый шар. Словно сама природа напомнила о наступлении праздника Смоленской иконы Божией Матери. Спустя полчаса солнце уменьшилось в размерах и приняло свой обычный вид ярко-желтого шара с расходящимися во все стороны длинными лучами.
А к храму уже спешили богомольцы из Бузулука, Самары, Тольятти, Новокуйбышевска. Много духовных чад приехало к батюшке, чтобы помочь духовному отцу Алексию достойно встретить Архиерея и разделить радость праздника со своим наставником.
Одна за другой у храма стали останавливаться машины священников из соседних приходов Богатовского благочиния.
Усердно исполняю батюшкино послушание: расстилаю ковровые дорожки перед входом в храм, а краем глаза наблюдаю за приезжающими и замечаю удивительную особенность: здесь, в Виловатом, перед встречей правящего Архиерея никакой суеты и торопливости, все происходит необыкновенно тихо и спокойно.
Огромное помещение храма постепенно заполняется богомольцами. В храме необыкновенная тишина. Лишь изредка слышится батюшкин голос с последними поручениями.
Тишину нарушил мелодичный перезвон колоколов. Трое сестер хлебом-солью встречают архиепископа Кинельского и Безенчукского Софрония (Баландина). С букетом алых роз к Владыке подходят исполняющий обязанности Главы Богатовской районной администрации Владимир Васильевич Туркин и его помощник Логинов Вячеслав Владимирович. Выстроились в ряд вдоль ковровой дорожки священники во главе с благочинным Богатовского округа протоиереем Александром Пашковым. Происходит торжественная процедура встречи правящего Архиерея, а затем облачение епископа в праздничное облачение, за которым внимательно наблюдают богомольцы. Некоторые из них все это видят впервые.
И зазвучали необыкновенно звонкие и басистые голоса дьяконов:
— Миром Господу помолимся!
В этом чудесном храме их голоса разносились особенно торжественно и воодушевленно благодаря удивительной акустике храма. А как великолепно звучало пение антифонов! Это почувствовал каждый молящийся. Молодые мужские и женские голоса хора с удивительной мягкостью звучания нежно и красиво распространялись по всем уголкам храма, наполняя души богомольцев трогающей за душу чистотой звучания. Да и лица певчих светились радостью и красотой.
Особая радость поселилась и в душах богомольцев, которые сподобились в этот праздничный день причаститься Святых Таин из рук правящего Архиерея. Некоторые причащались впервые и заметно волновались.
Впечатляющая проповедь владыки Софрония, и поздравление епископом прихожан по случаю празднования Смоленской иконы Божией Матери, и благодарственные слова настоятеля храма за ту радость, которую подарил Владыка богомольцам своим присутствием на праздничном богослужении, оставили яркие воспоминания у прихожан.
После богослужения Архиерей ответил на вопросы прессы и пообщался с прихожанами. А настоятель храма докладывал Владыке о проделанной работе за свое двенадцатилетнее пребывание в этом храме, с которым сроднился. Правда, рапорт о проделанной работе был кратким, а сам игумен – немногословен: упирающаяся в небо колокольня с маковкой и крестом, купол храма с четырьмя малыми маковками по бокам, ограждения вокруг храма — все это само говорило о большой проделанной работе. Храм почти приобрел первоначальный вид.
Гостеприимный настоятель храма радушно пригласил всех на праздничную трапезу.
А рядом, видимая сквозь кроны растущих по берегу реки деревьев, в лучах солнца, радуя взор, текла река Самара. Красота природы и праздничное настроение молящихся оставили глубокий след в сердце каждого, кто был на этом празднике.
Покидал Виловатое с чувством глубокой благодарности. Приезжайте, посмотрите, побудьте на богослужении в этом удивительном храме, пообщайтесь с батюшкой Алексием, и вы сами убедитесь в подлинности всего здесь написанного.
Виктор Аникин
Фото автора