Русские люди заплатили очень немалую цену за положение ведущего народа, цементирующей основы нашей цивилизации, защитив и сохранив все другие народы от иноземного порабощения, не раз принимали на себя удары захватчиков, стали тем неиссякаемым источником цивилизационного развития, из которого все населяющие нашу территорию народы могут безвозмездно черпать необходимые благотворные силы для своего проживания и процветания. И не понимать это — по крайней мере неразумно.
Это будоражащее, даже в наше непредсказуемое и во многом циничное время, событие навеяло, на первый взгляд, не связанное с ним, далекое, и тем не менее хорошо врезавшееся в память происшествие…
Нетерпеливый стук в дверь оторвал меня тогда от важного, и как казалось, неотложного дела: изготовления шпаги для неудержимых мальчишеских баталий после пятиразового и далеко не последнего, потрясшего наше детское воображение, фильма «Три мушкетера». Шла окончательная отделка рукояти этого орудия кусочком припасенного стекла и обтирка «лысой» от моих стараний сделать шпагу лучше, чем у других мальчишек, наждачкой. И тут стук в нашу дверь, а затем голос соседа Сашки Старостина призывано зовущий к соседнему подъезду, где собралась уже ватага наших дворовый мальчижек, живо обсуждающее это неожиданное происшествие.
— Женьку Гусарова папка порит, скороговоркой, без пауз, словно выпалил мой верный дружок детства, который посчитал своей непременной обязанностью оповестить меня об этом нечастом даже для нас — сорванцов событии. Все наши уже там — бежим быстрее, а-то самое интересное пропустим.
Это теперь понимается, что важным было совсем не то, что интересовало нас трех — пятилетних мальчижек в те далекие года и, конечно же, не состояние места воспитания нашего заслуженного получившего порцию воспитательных процедур товарища.
Тогда же мы живо обсуждали толщину ремня Бориса Степановича, применявшего его для втолковывания Женьке простых жизненных правил поведения и в то же время изгнанию из его вихрастой головы неправильных мыслей и устремлений.
-Вот тебе Татарин, вот тебе татарин,- разносилось из раскрытой форточни шестой квартиры вперемежку с Женькиным, вызывающим наше мальчишеское негодование, воем и протяжными плаксиво выпеваемыми уверениями, что теперь он все понял.
Вскоре, впрочем, экзекуция была прекращена. Герой дня, оказался в окружении нас -искренне сочувствующих его «горю», конечно же осуждающих строгость Женькиного, ненавидимого тогда всем нашим братством папку и в то же не преминувших дружески похлопать страдальца про плечу или рассказать про аналогичный случай из своей горемычной жизни.
Теперь все видится в ином свете, но тогда понять причину «свирепости» всегда выдержанного, подтянутого, прихрамывающего от полученной на войне раны ноги, строгого, но в то же время дружелюбного к нам — дневным хозяевам двора восьми квартирного, двухэтажного дома — отца нашего дружка мы не могли. Невместимая обида вызвала, как тогда казалось, праведное негодование и желание отомстить обидчику нашего дружка. Которые впрочем, забылись в этот же день. Но вот причина порки помниться до сих пор.
…Жили мы года дружно, открыто и просто. Не понимали что значит татарин, русский, мордвин, чувашин или жид, который в детском присловии почему-то всегда по веревочке бежит…Так называли каждого, кто был жаден и не делился с остальными тем, что имел сам. Поэтому к национальности человека это не имело ни малейшего отношения.Окраина города, который граничил с татарстаном представляла из себя поселок, состояший из частных домов, где все знали друг друга, всегда по-деревенски здоровались и жили одной дружной многонациональной семьей. Так уж получилось, что большая часть соседей были татарами. Но для нас это ни имело никакого значения. Каждый втрой мальчишка с нашего двора симпатизировал живущей в соседнем дворе, розовощекой красавице Наде, которую, как потом выяснилось, звали на самом деле Надия, а Вазых Сангулов много раз выручал нас, младших мальчишек, когда на просматриваемой из окна его дома территории к нам приставали с явно недружелюбными намерениями ребята постарше.
Так, что поступок Женьки явно выходил за рамки принятых между нами взаимоотношений и поражал своей непонятной нам неординарностью.
А дело было так. Дружок и придумщик многих беззаботных забав пятилетний Женечка, как уважительно звали его пацаны со всей округи, славился своей не по годам начитанностью и цепкой хорошей памятью. Он знал по именам всех мушкетеров, многих героев Майн Рида и Марка Твена и постоянно часами возлежал на раскладушке в полисаднике с книжкой про их подвиги, после чего мы, выслушав его повсествования превращались то в ковбоев-хозяев прерий, то в освободителей чернокожих жителей долины Амазонки, то в Тевтонский рыцарей. И всегда, во всех наших баталиях он рерховодил многоголосой галдящей армией неудержимых бойцов за справедливость на земле. Его поединки с залетными врагами-мальчишками кончались победой нашего героя.
Но в этот раз было по-иному. Рослый Вазых сделал себе замечательную по нашим детским представлениям саблю из обрезка кровельной стали после покрытия крыши их дома-пятистенка и вызвал Женьку на бой за право быть «хозяином» территории нашего и расположенных вокуг домов, руководить ватагой верных воинов-борцов за освобождения от инородного ига. Тогда мы как раз перерождались из представителей руссих воинов — освободителей от Монгольского порабощения в веселых и беззаботных французских охранителей короля-мушкетеров.
На свалке, за домом с состоялся этот безкомпомисный поединок. Не стану описывать детали этого боя. Скажу только, что Женька, несмотря на всю свою смекалку и ловкость оказался побежденным. И тут наш друг применил, как казалось тогда, последний, запрещенный прием, противостояния с чужаком — он вырвался из его цепких рук, преломивших чуть раньше через коленку Женькину деревянную, с металлической резной ручкой саблю, взобрался на недосягаемую противником высоту-крышу своего дровяного сарая и громко , картаво начал скандировать: а ты зато татарин, татарин, татарин…
Надо же было именно в это время выйти во двор Борису Степановичу, который и живо разобрался в ситуации. Он взобрался на паленницу дров у сарая, схватил за руку своего Евгения и поволок провинившегося сына для растолковывания ему азов межнациональной государственной политики.
Этот «нацизм» удивил тогда многих. Мы же искренно считали, что название национальности это просто ничего не значащее слово, а люди же все равны и одинаковы.
Чуть позже Борис Степанович объяснил нам причину своего негодования и столь строгого наказаня сына-начинающего национаолиста. Он, прикрыв влажные глаза, с дрожью в голосе поведал нам, раскрывшим рты мальчишкам, как его фронтовой дружок Дамир Нариманов спас ему ногу, да возможно и жизнь, когда под ливнем путь где нес, а где волоком тащил подорвавшегося на мине, истекающего кровью Бориса и приговаривал: «Ты еще молодая, должна жить», я тебя донесу. И хоть сам еле стоял на ногах, донес все-таки Бориса до расположения своей части ему своевременно была оказана медицинская помощь.
— Он мне ближе брата несколько раз повторил Женькин отец, он взгляд упал на провинившегося сына, татарином обзывается. Ребята, тут он посмотрел в глаза каждому, так жить нельзя. …
Оветная реакция Вазыха, как, впрочем, и неотвратимые воспитательные действия его отца, последовали незамедлительно. Через пару дней, обиженный мальчишка, подговорив своих друзей, среди которых большинство было русскими, встретил Женю у кинотеатра, после очередного просмотра «Трех мушкетеров». Ребята окружили его и при помощи силы объяснили обидчику, что он был не прав в своем поведении и не имел права оскорблять человеческое достоинство дружка другой национальности. А вечером вазыховский отец сняв ремень внушил сыну всю пагубность такого поведения.
Мальчишки, которые подглядели этот пример воспитания потом рассказывали, что после наказания родитель сказал своему сыну : « Никогда не обижай русских, он же в запале тебя назвал татарином. Это не важно, что наши нации разные, мы все живем в общей русской стране, за свободу которой я воевал вместе с мужиками других национальностей. А без русских и страны бы не было.И нам из благодарить надо. А не ругаться».
На этом межнационалные разборки прекратились у нас навсегда. Главный урок, который был тогда преподан нам — мальчишкам не особенно разборчивыми в средствах воспитания, не знакомыми с доводами сегодняшних сторонников ювенальной юстиции о правах ребенка родителями — правильный взгляд на дерзкий поступок Жени, как и на реакцию его соперника. Отнесение этого явления к событиям из ряда вон выходящим, нуждающимся в пресечении на корню в самом своем зародыше
Хорошо помню, как в то же самое время радители дружили с семьей дома напротив-тоже татарами. Они жили совсем по-сельскому. Держали корову, кур, уток. Дядя Леша слыл в округе умелым плотником, столяром, жестянщиков. Он безплатно помогал соседям в строительных, и других домашних работах. Кому погреб выкапает, кому стекла разбитые нами-«ловкими» футболистами, вставит. И все это, как говориться просто за спасибо из добрых соседских побуждений. А его жена-тетя Маруся была частой гостьей в нашем дворе. Да и у нас в квартире — тоже. Помню, как я заболел воспалением легких. Первой, кто навестил нас, когда разнеслась весть об этом недуге — была именно она. После робкого стука в дверь в нашей кухне появилась эта женщина, а в руках у нее была недавно зарезанная курица — лучшее, по понятиям теть Маруси, лекарство от всех болезней.
-Твоя сынок как поест бульон сраза поправиться, сказала оны и убежала восвояси. Продолжить чтение →
