Лето — пора отпусков для многих жителей нашей необъятной страны. В том числе для читателей и подписчиков «Православной народной газеты». Многие из них провели Богом данное время отдыха в поездках по странам дальнего и ближнего зарубежья. Надо сказать, что посещение некоторых мест приносит православным людям не только ответы на их вопросы о вере и правилах устроения своей жизни, но и вопросы, требующие разобраться в истории нашей Церкви, а также проанализировать истоки тех или иных событий. Вопросы нашего постоянного читателя заставили обратиться к анализу такого явления, как униатство.

Приводим письмо, ставшее информационным поводом для создания этой публикации:

«Здравствуйте, дорогая редакция нашей любимой «Православной народной газеты»! Обстоятельства сложились таким образом, что свой отпуск наша семья провела за пределами (послеперестроечными, разумеется) нашей страны. Мы побывали у своих родственников во Львовской области. Надо сказать, что обращение моей семьи (жены и двух дочек) в православие произошло не так давно, поэтому родственники моего отца были немало удивлены, когда в конце первой недели пребывания в гостях мы стали интересоваться наличием поблизости православного храма и выразили желание пойти в выходные на службу. Как выяснилось позже, семья нашего дяди относит себя к греко-католикам и стоит на позициях первозданности униатства перед всеми остальными религиями и униатской культуры, как основы воспитания всех времен и народов.

Мы услышали целую лекцию о том, что именно они (жители запада Украины) — хранители исконного украинского языка, культуры и религии. И вообще преимущество униатов перед обладателями иных мировоззрений заключается в том, что именно сторонники побратимства Востока и Запада оставляют народам пространство для самостийного, своеобычного развития в лоне общих взглядов и устремлений. Другие же религиозные устроения общества перекраивают мировоззренческую сущность стран и континентов, выкорчевывают культуру предков и несут разрушение и хаос в умы и души людей.

Надо сказать, что по времени наше пребывание на Украине совпало с празднованием 1025-летия Крещения Руси. Что не могло не вызвать со стороны наших родственников определенную реакцию, которую коротко можно описать как негодование по поводу православной экспансии на территорию их самостийного пребывания.

Мы возражали, пробовали убеждать родственников, говоря, что невозможно говорить о сохранении языка и культуры, если галичане сдали даже то, за что держатся до последнего все оккупированные народы. А именно – религию. Ведь современные галичане верят совсем не в то и не так, во что верили в Древней Руси, Галицко-Волынском княжестве и Великом Княжестве Литовском.

Но, видимо, доводы были не особенно убедительными, и наши родственники просто отмахнулись от них, уверенные в своей правоте.

Хотелось бы увидеть на ваших страницах подробный анализ явления униатства, а также узнать о пагубности взглядов его носителей для души человека. Могу сказать по своему небольшому опыту, что западноукраинские родственники после обработки своими духовными руководителями стали более заносчивыми, непримиримыми и напоминают наших сектантов по уверенности в своей правоте и безкомпромиссности взглядов.

Помогите нам разобраться в этом вопросе.

Ваш читатель Виктор Загоруйко».

Такое вот письмо заставило нас задуматься и заняться изучением этого вопроса. Результат, к которому привели наши поиски, мы и хотим представить нашим постоянным читателям.

Под прицелом — православная Русь

Начать хотелось бы с того, что «униатство» возникло как сугубо афро-азиатское явление, применявшееся католиками, чтобы загнать под патронат Папы Римского остатки древних Восточных Церквей, терпящих жестокие гонения от мусульман. В Европе также были предприняты попытки применить принцип церковной унии, но нигде, кроме Галичины, они не обернулись особым успехом.

Изначально возникновение униатской Церкви связано с попытками Римских Пап на протяжении целого тысячелетия дипломатическими ухищрениями, огнем и мечом подчинить себе Православную Церковь – с тем, чтобы окатоличить русский народ, в особенности его западную и юго-западную ветви.

Главным двигателем идеи подчинения западно-русского населения зарубежному центру, возглавляемому не славянином, стали иезуиты.

В 1569 г. их миссионеры появились в Литве и уже через год организовали в Вильно (ныне Вильнюсе) школу-коллегиум для сыновей феодалов и духовенства. Там же они основали свой монастырь, первым настоятелем которого был иезуит Петр Скарга.

Иезуит Скарга поддержал польского короля Стефана Батория в агрессивной войне против Руси: он уговорил крупнейших польских и литовских магнатов оказать королю военную помощь. В войне против русского государства иезуиты во главе со Скаргой принимали активное участие путем организации шпионажа и различных диверсионных действий. Будучи капелланами в польской армии, иезуиты не только шпионили, но и призывали к окатоличиванию и завоеванию Руси. Захватив белорусский город Полоцк, например, Стефан Баторий, получивший от Папы Римского огромные суммы на военные нужды, передал все православные храмы и монастыри города иезуитам.

«Пятая колонна»

Учитывая неудачные попытки открытого обращения в католичество народов Руси, Римская Церковь решила проводить его в форме унии Православной Церкви с Католической. Подготовка унии иезуитами велась в двух направлениях: дезорганизацией, дискредитацией Православной Церкви и широкой пропагандой союза с Римом.

Польские короли, боясь влияния Великой Руси через Православную Церковь на угнетенных ими западноруссов, не раз пытались создать независимую от Москвы митрополию с центром в Киеве. На должности высших православных иерархов — митрополита и епископов — в подъяремной Западной Руси польские короли часто назначали людей, дискредитировавших Православную Церковь в глазах верующих.

Так, например, в 1583 г. Киевским митрополитом стал двоеженец Онисифор Девочка. Он разрешил жениться всем своим епископам, назначал священниками двоеженцев и троеженцев, что запрещалось законами Православной Церкви под страхом отлучения. Митрополит Онисифор и большинство его епископов вызвали своим поведением такое возмущение среди верующих, что король вынужден был просить прибывшего в 1589 г. в Польшу Константинопольского Патриарха Иеремию отозвать Онисифора и посвятить в митрополиты человека, «выдвигаемого русской шляхтой».

Им оказался тайно подготовленный иезуитами епископ Михаил Рагоза. Под давлением польского короля Патриарх Иеремия посвятил Рагозу в сан митрополита – несмотря на то, что был осведомлен о недоверии православных к Рагозе из-за его связей с иезуитами. Чтобы предупредить неблаговидные поступки сомнительного митрополита, сразу же после посвящения его, вопреки церковной практике, Патриарх назначил в Киевскую митрополию своего экзарха (наместника) в лице луцкого архиепископа Кирилла Терлецкого и дал ему права, ставящие его выше митрополита.

Между тем Кирилл Терлецкий сам имел тесные связи с иезуитами. Фактически им руководил католический епископ Мацеевский, впоследствии возведенный Папой в сан кардинала за заслуги в создании унии. Таким образом, всесильные иезуиты добились, что во главе Православной Церкви в Белой и Малой Руси были поставлены их агенты — Рагоза и Терлецкий.

Этот исторический экскурс показывает истинные намерения униатов и снимает с них «овечьи шкуры» миротворцев и «заботливых» пастырей, которые пекутся о благе угнетаемого русскими народа.

Ставка на предательство элиты

В XVI в. пропаганда идеи унии Церквей приобрела большой размах. Руководитель иезуитов в Польше Петр Скарга в 1577 г. издал книгу «О единстве Церкви Божией под единым пастырем», посвятив ее князю Острожскому. Привлечению этого князя к унии Папа придавал большое значение. Иезуиты начали окатоличивание и ополячивание русских и литовцев с их политической элиты — магнатов и шляхты. В Вильно была организована иезуитская академия, в которой обучалось до 700 слушателей.

Если в отношении православной шляхты иезуиты применяли метод прямого окатоличивания, то для широких масс западнорусского народа, активно сопротивлявшегося прямому обращению в западную веру, был применен другой метод— уния Православной Церкви с Католической при сохранении православной обрядности. Эти меры преследовали главную цель: разорвать связь русских Речи Посполитой с их исторической родиной и религиозным центром – с Великой Русью.

В 1589 г. в Москве наконец-то был создан русский Патриархат. Это вселяло чувство надежды на скорейшее освобождение у всех русских, проживавших на оккупированных поляками территориях. Прибывший в Москву Константинопольский Патриарх Иеремия посвятил в Патриархи всея Руси митрополита Иова. Это событие подстегнуло иезуитов и короля Польши Сигизмунда III к решительным действиям по скорейшему обращению в униатство русских на Западе.

Иезуит Антонио Поссевино писал Папе Римскому: «Кажется, выгоднее будет постепенно обращать русских в католическую веру, разрешив им придерживаться своих обрядов и богослужения, а в дальнейшем уже убедить их принять обрядность Римской Церкви».

Эта хитрость возымела определенный успех.

В 1590 г. иезуиты добились, что три православных епископа во главе с Кириллом Терлецким постановили присоединиться к Католической Церкви. Король Сигизмунд III в секретной грамоте от 18 мая 1592 г. хвалил ревностность епископов, согласившихся на унию, и дал королевское слово оберегать их честь и прерогативы.

В 1592 г. на место умершего епископа Мелетия Владимирского выбран был Ипатий Потей, ревностный сторонник унии. Потей, воспитанник Краковской иезуитской коллегии, был сперва кальвинистом, затем перешел в православие и теперь снова тайно ратовал за католицизм. Ипатий сразу сошелся с тайными униатами-архиереями и сделался главным среди «тайных униатов».

В июне 1593 г. князь Острожский, не знавший о тайных замыслах Ипатия, стал советовать Потею сговориться с митрополитом и другими православными архиереями, чтобы они поехали в Москву просить царя и русское духовенство «стараться, чтобы больше Церковь Христова смуты, а народ русский такого гонения и ослабления не терпели» и рассказать в Москве, какому давлению подвергается православие со стороны латинян. Естественно, Потей отклонил предложение князя ехать к царю.

В мае 1594 г. епископ Кирилл Терлецкий наконец-то решил открыться и объявил своей изумленной пастве, что уния уже состоялась и что Потей и он по приказу Сигизмунда III едут в Рим к «Апостольскому Наместнику Папе».

12 июня 1595 г. Терлецкий и Потей на первом соборе епископов в Бресте составили письмо к Папе Римскому с просьбой присоединить их к Католической Церкви. 26 сентября того же года они, получив от короля (при посредничестве Петра Скарги) деньги на дорогу, выехали в Рим. Через три дня после прибытия в апостольскую столицу они были приняты Папой Клементом VIII.

25 декабря 1595 г. в Ватикане состоялось торжественное «завершение унии». В присутствии кардиналов, епископов, католического духовенства и иностранцев в зале, в котором с великими почестями принимались только повелители стран, короли и князья, Папа принял Терлецкого и Потея. После вручения письма о принятии в лоно Католической Церкви, составленного на первом соборе епископов в Бресте, Терлецкий и Потей провозгласили и подписали «исповедь веры», разработанную для униатов, и присягнули папскому престолу. В заключение Папа Клемент VIII, высказав «великую радость по поводу возвращения русинов в лоно Католической Церкви» и призвав их к послушанию папскому престолу, санкционировал униатам богослужение по православному обряду.

После торжественного провозглашения унии Клемент VIII издал послание, обязывающее митрополита Рагозу созвать на своих землях собор всех епископов, которые должны были принять униатскую «исповедь веры» и присягнуть римскому престолу. Кроме того, Папа написал личное письмо королю Сигизмунду III с просьбой уравнять в правах униатское духовенство с католическим и убеждал короля в необходимости дать униатским епископам и митрополиту «достоинство сенаторов». «Благодаря этому,— писал Папа,— возникнет большее уважение к ним народа… а святая уния глубже пустит корни».

Образцы «миролюбия»

Несмотря на усилия изменников-епископов, протест православных против унии стал разрастаться с новой силой. Против унии выступило и низшее православное духовенство, открыто называя изменниками митрополита Рагозу и епископов. В этих условиях на Правобережной Украине началось первое большое восстание русского народа под руководством Лободы и Наливайко против магнатов, шляхты и воинствующего католицизма. Движение носило ярко выраженный религиозный характер. Отряды Наливайко и Лободы нападали на имения униатской шляхты. Недаром иезуиты и униаты называли православных, которые не покорялись унии, «наливайковской сектой».

Казацко-крестьянские восстания и протесты против унии напугали митрополита Рагозу и епископов-униатов. Митрополит вынужден был даже несколько раз выступить с публичными заявлениями о том, что он будто бы не признает унию. Львовский епископ Балабан также категорически отрицал свое участие в переговорах об унии. Вслед за львовским епископом Балабаном отрекся от унии и перемышльский епископ Копистенский.

Для завершения и провозглашения унии был созван специальный собор в Бресте. Хотя в начале митрополит Рагоза объявил, что собор начнется 8 октября 1596 года, на самом деле он начался на два дня раньше. Этот маневр был рассчитан на то, что униаты-епископы смогут закончить дело келейно еще до того, как на собор съедутся противники унии – их решили поставить перед свершившимся фактом.

На собор своевременно прибыли главный организатор унии Петр Скарга с тремя иезуитами, митрополит Рагоза, архиепископы Полоцкий, Владимиро-Волынский и Пинский, представители Папы Римского и три представителя польского короля. Отсутствовали, разумеется, противники унии — многочисленная группа православных во главе с князем Острожским, Львовским и Перемышльским епископами, представитель Вселенского Константинопольского Патриарха Никифора и представитель Александрийского Патриарха Кирилла.

Униаты вместе с католическими епископами и королевскими представителями собрались в Николаевской церкви. За закрытыми дверями выработали тактику в отношении сторонников православия. Было решено пригласить их на собор только в том случае, если православные согласятся не выступать против унии.

Прежде всего надо было уговорить князя Острожского. Эту задачу взял на себя Петр Скарга. Однако князь отверг какое бы то ни было соглашение с униатами и иезуитами. Униаты ответили репрессиями. Митрополит Рагоза в грамоте предал проклятию противников унии, лишил сана православное духовенство, отлучив его от Церкви, и сообщил, что церковные должности будут переданы только тем, кто признает единение с Католической церковью. По приказанию королевских представителей собор закончили быстро, и уже не в Николаевской церкви, а в католическом костеле, где митрополит Рагоза и епископы приняли католическо-униатское вероисповедание и присягнули на верность Папе Римскому.

В заключение состоялось совместное богослужение униатов и католиков, по окончании которого иезуит Петр Скарга произнес речь «О единстве Церкви Божией под единым пастырем».

Заключив унию с епископами Православной Церкви, Ватикан потребовал от униатского духовенства соблюдения только главных положений католицизма: безусловного признания главенства Папы над униатской Церковью и поминовение его во время богослужений, а в части исповедания веры — признания, что Святой Дух исходит от Бога-Отца и Бога-Сына. В обрядовом же отношении для привлечения широких масс верующих униатской Церкви было разрешено придерживаться старой православной практики богослужения и обрядности при совершении религиозных Таинств Причащения, Крещения, Покаяния, Миропомазания и т. д.

В конце XVI — первой половине XVII в. в ответ на усиление национально-религиозного и социального гнета в Юго-Западной Руси прокатилась широкая волна казацко-крестьянских восстаний. Они в результате привели к проведению 8 января 1654 г. Переяславской Рады, которая приняла единодушное решение о воссоединении двух частей Руси. После этого на большей части малороссийских земель очаги униатства были ликвидированы.

Но на западнорусских землях, которые остались под властью королевской Польши, воинствующие католики решили окончательно уничтожить православие. Не прекращая жестоких гонений и преследований православных верующих и духовенства, правительство Польши по требованию Ватикана издало в 1667 г. постановление, по которому униатское духовенство «на вечные времена» уравнивалось в правах с католическим духовенством и шляхтой. Новым постановлением 1668 г. все перешедшие из униатства в православие лишались «защиты сеймовой конституции», т. е. фактически были поставлены вне закона. В 1676 г. польский сейм постановил запретить православным, в том числе и епископам, под страхом смертной казни и конфискации имущества сноситься с высшей православной церковной властью в лице Константинопольского Патриарха.

Между Россией и Польшей в 1686 г. был заключен «Вечный мир», по которому Левобережная Малороссия, Запорожье, а также Киев были признаны территорией Великой Руси; Правобережная Малороссия отошла к Польше. По этому договору Польша обязалась не чинить препятствий православному вероисповеданию западноруссов на закрепленных за ней землях.

Однако сразу же после подписания мирного договора иезуиты и униаты при поддержке польского короля Яна Собеского начали организовывать погромы православных. Используя поддержку королевской власти, они насильственно отбирали у православных церкви, разоряли и грабили их. Польский король Ян Собеский служил образцом воинствующего католика для магнатов, шляхты и чиновников. Он открыто заявил о необходимости карать смертью непокорных православных, «чтобы они в дальнейшем унии не противились».

В конце XVII — начале XVIII в. православные епархии Правобережной Малороссии, во главе которых находились ставленники иезуитов, начали переходить в униатство. В 1692 г. стала униатской Перемышльская епархия, в 1700 г.— Львовская епархия. Чтобы обратить в униатство одновременно всю епархию, львовский епископ Шумлянский созвал во Львове «собор» подвластного ему духовенства. Священники не отважились открыто выступить против епископа, однако верующие в парафиях отказались перейти в униатство. Тогда епископ Шумлянский вызвал отряд польских солдат и вооруженной силой, издевательствами и пытками обратил непослушных в униатство. Через два года перешла в униатство Луцкая епархия во главе с епископом Жабокрицким. Папа Римский и иезуиты торжествовали победу.

Вся территория современной Западной Украины попала в духовный плен римских первосвященников…

Как видим, ни о каком мирном принятии унии речь вести просто невозможно. Это был насильственный захват территорий другого государства и попытка слома его генетического кода.

В начале XVIII века оккупационная польская власть практически изничтожила 700-летнее православие на землях Галицкой Руси, предложив вместо него узнаваемый по форме, но полностью измененный по содержанию эрзац, который местному населению было предложено считать чем-то своим, родным.

После трех разделов Речи Посполитой территория современной Галиции оказалась в руках австрийских Габсбургов, которые, в отличие от поляков, проводили более тонкую национальную политику в своей «лоскутной империи» и четко координировали свои действия с Ватиканом. В последней четверти XIX века начинают осложняться отношения между Австро-Венгрией и Германией с одной стороны, и Россией — с другой. Униатский священник И. Рудович писал: «В начале 1888 г. война России с Австрией казалась неминуемой… Бывший немецкий посол в Петербурге канцлер Бисмарк следующим образом оценивал украинский вопрос: чтобы удержать равновесие и мир в Европе, необходимо создать независимую Украину. Отрыв Украины был бы самой тяжелой ампутацией для России».

Сориентировавшись в сложной политической обстановке, Папа Лев XIII решил использовать ее для расширения сферы влияния и укрепления униатской Церкви. С этой целью он поднял вопрос о создании греко-католического патриархата во Львове и поручил Конгрегации по пропаганде веры разработать план этого нововведения. Неизменно проявляя заботу об униатах, Папа приказал найти и подготовить соответствующего кандидата на «патриарший престол». Им должен стать человек, способный осуществить начертанную Ватиканом программу действий на Российском Востоке.

Иезуитский опыт не обманул монсеньоров чуждой жителям западных областей нашей страны веры — они нашли удивительно подходящего кандидата на пост главы униатской Церкви, полностью отвечавшего требованиям Папы. Молодой аристократ, австрийский офицер Роман Шептицкий (сын богатейшего польского магната графа Шептицкого) имел много «достоинств», среди которых не последнее место занимала знатная родословная. Докладывая Льву XIII о намеченной ими кандидатуре, монсеньоры из Конгрегации особо подчеркивали, что в роду Шептицких уже были выдающиеся униатские деятели. Львовский епископ Афанасий Шептицкий в 1729 году был униатским Киевским митрополитом, позднее митрополитом униатской Церкви был Лев Шептицкий.

Чтобы склонить молодого графа к духовной карьере, паписты прибегли к помощи его матери — ревностной католички, мечтавшей о высоком положении сына в церковной иерархии. Папская конгрегация организовала посещение Шептицким старинного униатского монастыря в сопровождении его отца, который противился церковной карьере сына. В монастыре все было подготовлено для обработки старого графа и его наследника. Отцу и сыну оказывались почести как знатным потомкам униатских князей Церкви и нескольких архимандритов монашеского ордена василиан. А из уст монахов лились славословия о великих делах этого рода на униатской ниве. В подобной атмосфере намек на то, что место главы в палатах собора святого Юра во Львове ждет потомка этого славного рода, звучал как конкретное предложение.

Окончательное решение было принято в Риме после тщательной обработки молодого Шептицкого со стороны близких друзей — польских кардиналов Чацкого, Мечислова Ледоховского и молодого иезуита графа Влодзимежа Ледоховского, будущего генерала ордена иезуитов. Они же основательно потрудились над формированием мировоззрения Романа Шептицкого. В беседах графа знакомили с историей деятельности Католической Церкви и ордена василиан на Востоке, их активной борьбой против православных в Галиции. Будущее Романа Шептицкого изображалось в виде апостольской деятельности среди 100 миллионов «грешных» душ Российского Востока, которых следовало направить на путь истинный, т. е. подчинить власти Римского Папы.

В результате молодой граф просил Папу благословить его на служение Католической Церкви, заявив, что ради этого он готов перейти в униатство и вступить в монашеский орден василиан. Пока будущий митрополит являлся просто частным лицом, иезуиты решили послать его в Россию, чтобы он на месте ознакомился с обстановкой. Они надеялись также использовать эту поездку для возобновления старых, проверки существующих и налаживания новых связей в России.

Шептицкий в Киеве встретился с неформальным главой «украинофильской партии» этническим поляком, историком и этнографом Владимиром Антоновичем, который был готов признать унию «как единственно правильный путь приближения украинского народа к культуре Запада».

По возвращении из России Шептицкого ждал самый сердечный прием в Ватикане. Сам Папа Лев XIII не пожалел ни времени, ни высокопарных слов, чтобы раскрыть перед будущим митрополитом важность служения в униатской сфере. Особенно подчеркивалось то, что осуществить великую миссию — обратить Восток в католичество — Шептицкий сможет лишь через «святую унию», где главная роль возложена на орден монахов-василиан.

В мае 1888 г. Шептицкий сделал первый шаг в своей духовной карьере. В Галиции (г. Добромиль) он вступил в орден василиан. По высочайшему приказу из Рима был нарушен установленный порядок: Шептицкий облачился в монашескую рясу без необходимого по уставу ордена «послушания», т. е. шестимесячного испытательного срока, и принял имя Андрей. Уже в 1890 г. Шептицкого назначают игуменом василианского монастыря во Львове. Здесь, используя возможности для активной деятельности, энергичный игумен основывает униатский пропагандистский журнал «Миссионер». Одновременно Шептицкий тщательно изучает обстановку в Галиции, присматривается к расстановке политических сил, к настроениям верующих.

Неожиданно для себя Шептицкий убеждается в том, что взгляды огромной массы верующих обращены к единственной наследнице Древней Руси – Российской Империи, что в униатской пастве все активней просыпается русское национальное самосознание (русофильство), и это очень встревожило искреннего польского патриота Шептицкого. С большим рвением участвовал Шептицкий в работе собора униатской Церкви, созванного во Львове митрополитом Сембратовичем в 1891 г. Собор призвал униатское духовенство к широкому наступлению на все враждебные униатской Церкви течения. А непокорных ждала участь униатского священника из села Гниличек Ивана Наумовича, который перешел в православие и был отравлен в том же 1891 году.

В 1898 г. умер глава униатской Церкви кардинал Сембратович. Время шло, а его место оставалось вакантным. Лишь несколько человек в Ватикане знали, что апостольская столица сознательно задерживает назначение нового главы униатов. Тем временем Андрея Шептицкого сначала посвятили в сан епископа и выделили ему Станиславскую епархию. А затем, 29 октября 1900 г., Ватикан и императорское правительство Австро-Венгрии назвали Андрея Шептицкого митрополитом униатской Церкви. И это в 35 лет!

Новоявленный лидер униатской Церкви прекрасно понимал, для какой цели он посажен на митрополичий престол. Граф Шептицкий начал свою деятельность главы униатской Церкви прежде всего как дипломат и проповедник, считая своей первоочередной задачей разработку новой тактики. Это был плод не столько размышлений самого Шептицкого, сколько директив Конгрегации по пропаганде веры, утверждаемых Папой.

Новая тактика базировалась на развертывании сепаратистского движения среди малороссов и белорусов, внушении им идеи об их этнической отдельности от русских и вековой ненависти к «москалям». Только при этом условии, полагали униаты, можно рассчитывать на успех в окатоличивании Юго-Западной России.

Чтобы выступить походом против врагов внешних, митрополит решил сначала очистить свой лагерь от врагов внутренних. Шептицкий ставит перед собой цель полностью задушить русофильское движение среди верующих и духовенства униатской Церкви. Он проанализировал историю неудач своих предшественников, достаточно хорошо ориентировался в сложной ситуации и понимал необходимость маскировки для достижения цели. Во время интронизации в Свято-Юрском соборе Шептицкий заявил: «Разные люди по-разному могут думать и говорить обо мне. Но я хочу, чтобы все знали и понимали, что если я занимаю пост митрополита русского, то это значит, что я им хочу быть и буду…»

По всей Галиции по всякому поводу звучали речи Шептицкого, епископов, священников и монахов, призывавших к походу против «погибающей в православной ереси» России. В унисон звучало и печатное слово брошюр, газет, специальных изданий, которым униатская Церковь уделяла большое внимание. В общественной жизни митрополит Шептицкий стремился завоевать авторитет безпристрастного человека и судьи, стоящего над политическими группировками. Но с кем бы ни встречался, кому бы ни помогал униатский владыка, он с хитростью и настойчивостью иезуита обрабатывал своего собеседника в духе ненависти к России, прививая мысль об исторической миссии Галиции как центра «национально-государственного и церковного возрождения Украины».

Митрополичья резиденция в соборе святого Юра, помимо религиозного центра, одновременно становилась штабом галицийского «украинофильства». Все это звучало в унисон с политикой Ватикана. В апостольской столице серьезно рассчитывали на то, что немецкий кайзер Вильгельм II, двинув войска на Восток, поможет направить «в лоно католицизма» народы России.

Для усиленной подготовки галицкого населения к войне против России австрийский и немецкий Генеральные штабы требовали от националистов и главы униатской Церкви создания специальных организаций, с помощью которых можно было бы держать «свидомых украинцев» в состоянии постоянной мобилизационной готовности.

Униатская Церковь становится инициатором, основателем и протектором самых различных националистических и полувоенных организаций, в которых агенты австрийского генерального штаба готовили галичан «к великой миссии освобождения» от своих восточных братьев огнем и мечом.

Сделаем промежуточный вывод.

Ни о какой роли униатства в сохранении исконного украинского языка, культуры и религии говорить не приходится. При ближайшем рассмотрении этот тезис разваливается и обнажает сущность униатства, которая заключается в том, что «свое», исконное на западе Украины на самом деле является всего лишь наследием 700-летнего польско-австрийского угнетения.

Наследники «славных дел»

В связи со сказанным, особый интерес представляет избранный недавно Папа Римский Франциск, который является иезуитом.

Заставляет задуматься его ответ на вопрос об отношении к гей-сообществу, который он дал в одном из интервью. Понтифик в частности сказал: «Если же кто-то является геем, ищет Господа и имеет добрую волю, кто я такой, чтобы его осуждать?» И еще Папа считает, что поскольку Матерь Божия выше всех апостолов, то, следовательно, женщина в Церкви важнее всех священнослужителей. Следовательно, голубому лобби и сторонникам женского священства дан карт-бланш для прямого сотрудничества с Католической Церковью.

Здесь мы видим прямое следование традициям своих иезуитских предшественников и их ставленников на Украине, пытавшихся католизировать православную Русь.

Особенно настораживает в последнее время проникновение католиков и иезуитов в братскую Белоруссию. Очевидно, что без сочувствия батьки Лукашенко такое было бы невозможно. Возникает вопрос, не могли ли иезуиты, окопавшиеся в Белоруссии, повлиять на решение Президента этой страны не приезжать в Киев на торжества, посвященные 1025-летию Крещения Руси? Во всяком случае, очевидно, что иезуиты не могут не радоваться по этому поводу, поскольку их извечная задача состоит в том, чтобы вредить православным и вносить раскол в их ряды. И неслучайно, конечно, Президент Белоруссии впал в неслыханную для светского человека и государственного руководителя дерзость, публично посоветовав произвести реформу Церкви. Это тем более удивительно, что сам Лукашенко именует себя «православным атеистом». И становится все более очевидным, что Белоруссия выбрана иезуитами в качестве «троянского коня» для проникновения в Россию. А еще совсем недавно некоторые наши не очень умные патриоты восклицали: «Как жаль, что Лукашенко не наш Президент!»

«Папа Франциск, как настоящий иезуит, использует все средства для того, чтобы уничтожить противника. В последнее время он стал публично признаваться в любви к величайшему гению русской и мировой литературы Ф.М. Достоевскому. А ведь именно великий русский писатель в своем романе «Идиот» писал: «…Католичество – все равно что вера нехристианская! – прибавил он вдруг, засверкав глазами и смотря перед собой, как-то вообще обводя глазами всех вместе.

– Ну, это слишком, – пробормотал старичок и с удивлением поглядел на Ивана Федоровича.

– Католичество все равно что вера нехристианская, во-первых! — в чрезвычайном волнении и не в меру резко заговорил опять князь, — это, во-первых, а во-вторых, католичество римское даже хуже самого атеизма, таково мое мнение! Да! Таково мое мнение! Атеизм только проповедует нуль, а католицизм идет дальше: он искаженного Христа проповедует, им же оболганного и поруганного, Христа противоположного! Он антихриста проповедует, клянусь вам, уверяю вас! Это мое личное и давнишнее убеждение, и оно меня самого измучило… Римский католицизм верует, что без всемирной государственной власти Церковь не устоит на земле, и кричит: «Non possumus!» По-моему, римский католицизм даже и не вера, а решительное продолжение Западной Римской империи, и в нем все подчинено этой мысли, начиная с веры. Папа захватил землю, земной престол и взял меч: с тех пор все так и идет, только к мечу прибавили ложь, пронырство, обман, фанатизм, суеверие, злодейство, играли самыми святыми, правдивыми, простодушными, пламенными чувствами народа, все, все, променяли за деньги, за низкую земную власть. И это не учение антихристово?! Как же было не выйти от них атеизму? Атеизм от них вышел, из самого римского католичества! Атеизм прежде всего с них самих начался: могли ли они веровать себе сами? Он укрепился из отвращения к ним; он порождение их лжи и безсилия духовного!»

Предвидим вопрос, который могут задать после выхода этой статьи. Какая связь между униатством, иезуитами и Русской Православной Церковью? Думается, лучше всего ответил на этот вопрос Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, который заявил: «Великая Русь, Малая Русь и Белая Русь – это и есть святая Русь!» «Имеющий уши, да услышит».

Михаил Щербак, Главный редактор

«Православной народной газеты»