Начало служения в открытом недалеко от нашего места жительства храме в честь прп. Сергия Радонежского совпало с последними днями земного пути моей мамы рабы Божией Елены. Что явилось, как позднее стало понятно, испытанием Господним крепости моей веры. Даже день ее кончины промыслительно совпал с праздником моего небесного покровителя Михаила Архангела. И хотя после воцерковления я узнал, что по дате рождения мне надо молиться святому Михаилу Маленину, но причащался всегда и 21 ноября, как привык делать ранее.
Вот и в тот ненастный осенний день рано утром я собирался к причастию. Как и положено, вычитал все молитвы и с радостным, приподнятым настроением стал собираться на службу. И вдруг тишину квартиры разорвал этот резкий и сразу обезпокоивший звонок. Даже не поднимая трубку, я понял: случилось непоправимое. Голос брата уведомил, что у болящей начались последние минуты жизни, и времени, отпущенного ей, не может знать никто, кроме Господа.
Вот тут и встала эта неразрешимая, как казалось, проблема. С одной стороны, приход в храм Божий, чтобы выполнить Его обетование, данное нам, православным, во время Тайной Вечери причаститься Крови и Плоти Христовых. С другой заявление брата, что если мы не приедем в ближайшее время, то не успеем попрощаться с дорогим, близким человеком. Было решено молитвенно обратиться к Богу и испросить Его благословения: как поступить в данной непростой ситуации. Не успел я произнести: «Отче наш…», как раздался еще один звонок… какой-то неестественный и более низкий, чем всегда, голос брата сообщил, что торопиться уже поздно…Мама скончалась…
Я часто пытаюсь вспомнить детали того хмурого утра и не могу, всплывают лишь отдельные моменты и обрывки событий. После звонка мы с супругой решили разделить места своего пребывания, и я отправился в храм, а она взяла такси и поехала в дом умершей. Помню чувство раздвоения и вины, которое возникало от того, что я не у тела моей мамочки, которое тогда по маловерию возникало по мере приближения к храму.
Хорошо я запомнил лишь встречу с матушкой Анастасией (тогда Ириной), которая, стоя у дверей нашего небольшого храма, поглядела, как показалось, прямо в мою, наполненную неуправляемым трепетом, душу. Она сразу поняла, что произошло чтото из ряда вон выходящее, и положила мне на плечо свою почти невесомую и в то же время прожигающую сквозь одежду теплотой руку.
— Ты очень правильно поступил, что пришел сюда, просто и проникновенно сказала она. Господь Глава всей нашей православной семьи, поможет и укрепит тебя. Вспомни поговорку: «На миру и смерть красна». Мы же рядом, и будем вместе всегда». Не успел я переварить сказанное, как матушка взяла меня за руку и повела на исповедь. В результате я предстал пред Господом и батюшкой одним из первых в храме, чего не делал никогда, стараясь пропустить вперед себя других страждущих, а сам подходил ко Кресту и Евангелию одним из самых последних.
— Ты причастись в начале и поезжай к брату, а я пока подберу все, что надо… Я знал, что надо. Но мое тогдашнее состояние вряд ли способство-
вало правильному и быстрому подбору погребальных принадлежностей.
После причастия первым, кто поздравил меня с принятием Таин Христовых, была опять матушка. Она протянула мне пакетик со скорбным набором. И сказала, чтобы не безпокоился и ехал к маме, а она заменит нас с супругой в книжной лавке, выполняя наше послушание.
Радость от приобщения ко Христу и от заботы этого человека, которого ранее я считал очень строгим и требовательным, вселила силы и уверенность, что со Христом и вместе с такими людьми всем событиям в жизни надо только радоваться и благодарить Господа.
И еще одно чувство. Которое вспомнилось только недавно, по прошествии пятнадцати лет с того рокового дня, это понимание, даже не на уровне мозга, а каким-то кусочком души, того, что мама у меня все же есть. Я обрел ее, как и многие в свое время, в нашем приходе.
Потом началась наша духовная дружба. И не было ни одной встречи, когда матушка не задала свой обязательный вопрос: «Как ты себя чувствуешь?»
Служа в храме, выполняя послушание помощника настоятеля, я не раз видел, как она относится к болящим и страждущим. И видя это, все невольно старались походить на тогда уже «игумению» прихода.
Мне же приходилось очень часто сталкиваться с этой ее заботой. Подвела как-то ко мне пожилую супружескую пару и тихо, почти на ухо сказала: «Это наши нуждающиеся прихожане Роман, Галина. Им надо помогать с канона». Что я и стал выполнять, давая то булочку, то куличики и крашеные яички, то немного других продуктов.
Только потом до меня дошло, что матушка тогда, в начале моего служения, заботилась не столько о тех, кто нуждается в помощи и опеке, сколько обо мне, помогая оправдываться перед Господом добрыми делами и преодолевать различные искушения, стерегущие нас на каждом шагу.
«Делать свое дело хорошо и безкорыстно, сказала она как-то в беседе,
значит выправить свое второе крыло, а первое, конечно, молитва и богоугодная жизнь».
Сегодня, когда прошло 3 года со дня кончины матушки, я все равно чувствую ее присутствие в храме, и этот вопрос о самочувствии делает болячки менее ощутимыми.
А случай, который произошел со мной около двух лет назад, показал, что забота матушки о нашем здравии отнюдь не плод моего воображения.
…Боль в ту ночь казалась невыносимой. Уже и все лекарства, которые помогали в моем недуге, были приняты, и святое освященное масло от мощей угодников Божиих было использовно, и молитвы прочитаны, но она навалилась тяжким грузом и никак не отпускала. Казалось, что все внутри заполнено этой нестерпимой, рвущей органы в разные стороны и словно пытающейся разделить душу и тело болью, и нет ей конца и края. Решили вызвать «скорую». Долгое ожидание приезда врачей заполнили поиски документов, необходимых для предъявления медикам, и вновь молитвы и прошения о здравии.
Но вот люди в униформе вошли в квартиру. Ощупали болевшее тело, сделали необходимые измерения и сказали, что при таком воспалении необходима госпитализация. Сил терпеть уже не было. И поэтому, собрав кое-что из необходимого в пакет, я сел в уазик, и мы поехали в больницу.
На пути к святому источнику
Первичный осмотр там и необходимые первичные исследования ничего, грозившего жизни, не выявили. А боль все не унималась.
После определения в огромную палату хирургического отделения со всеми «прелестями» присутствующих там кроме меня четырнадцати больных лучше не стало. Духота, присутствие рядом более десятка людей отнюдь не улучшили моего состояния. Пришлось обратиться к полусонной медсестре с просьбой сообщить дежурному врачу, что мне необходима срочная помощь. Ведь действие укола, который сделала «скорая» и который лишь немного улучшил состояние, уже прошло, а раз я в больнице можно бы ожидать немедленной помощи. Однако не тут-то было. Как выяснилось, дежурный врач спал в ординаторской, а зная его характер, медсестричка отказалась будить эскулапа и посоветовала мне, если уж так плохо, сделать
это самому.
Но я тоже постеснялся. Немного утешило только то, что по моей настоятельной просьбе девушка предложила мне перейти в платную палату
«повышенной комфортности», о которой надо рассказывать отдельно, и я обрел более удобные для болящего условия. Рядом был только один человек, которому всего несколько дней назад сделали операцию на желчном пузыре, и он спал под воздействием успокоительного укола.
Я лег. И тут вспомнилось, как в последние дни своей земной жизни страдала матушка Анастасия. Как героически, даже весело, подбадривая других, переносила она свой смертельный недуг. Как говорила всегда: «Ничего, ничего, Господь милостив, выше сил креста не дает». И я решил испробовать последнее средство, обратиться молитвенно к нашей предстательнице перед Господом.
От этой мысли стало как-то спокойнее и даже, казалось, немного легче. А губы сами собой стали произносить какие-то слова. По-моему, я повторял фразу: «Матушка Анастасиюшка, моли Бога о нас, грешных».
Сколько длилась эта моя «самопальная» молитва, сказать невозможно. Только в одно мгновение я почувствовал прикосновение к своей затуманенной болью и волнением голове чего-то неописуемого словами легкого и теплого. Будто свежий мягкий ветерок прошелся по ней несколько раз. Мне вдруг стало радостно и хорошо…
Проснувшись утром, я с удивлением и нескрываемым восторгом обнаружил, что боль почти совсем ушла.
Анализы, различные процедуры, осмотры, системы и лекарства не оставляли времени на раздумия и анализ происшедшего события.
Дежурный врач, который утром подошел ко мне, сказал, что, скорее всего, это была почечная колика и направил на УЗИ внутренних органов. Которое, кстати, слава Богу, не показало каких-то критических изменений. И лишь через неделю Господь открыл мне причину внезапного улучшения.
А дело было так. В соседней со мной палате находилась после операции одна немолодая женщина. Каждое утро и вечер я слышал из-за ее двери звуки воспроизводимых на небольшом магнитофоне вечерних и утренних молитв. Душа радовалась, что рядом, прямо за стенкой, находится тоже православный человек, который, как и я, не может без молитвенного общения с Господом.
Но вот температура у моей соседки спала, и она стала собираться на выписку. Долго ведь теперь в больницах нас не держат.
Вот уже и наступил день, когда соседка предстала передо мной не в халате и тапочках, а в нарядном платье и туфлях с каким-то свертком в руке. Она подошла и, считая меня, с одной стороны, единомышленником, братом по вере, а с другой товарищем по несчастью, протянула мне то, что держала в руке.
Это вам теперь нужнее, сказала женщина, и, попрощавшись, направилась к выходу. Я вернулся в палату. Раскрыл сверток и обмер. Передо мной была небольшая картонная иконка Анастасии Узорешительницы, что, по-видимому, указывало, кого надо благодарить за столь неожиданное исцеление.
Вот и вся история. Я не буду морализаторствовать и делать какие-то выводы. Как сказано Господом: «Имеющий уши, да услышит». Скажу только, что болящая эта не местная и матушку Анастасию, скорее всего, не знала. А о моем молитвенном прошении и подавно. Просто сегодня еще раз хотелось бы повторить нехитрое прошение к тому человеку, который стал очень многим людям предстательницей и заступницей: «Матушка Анастасия, молите Бога о нас, грешных». И, верю, это исцелит еще очень многих. А иконку ту я передал другому страждущему, сменившему меня на больничном ложе хирургического отделения больницы им. Семашко, и где она сегодня не ведаю. Да и важно ли это?
Михаил Щербак. Самара. День Святого Духа, 2014 г.